Фиби отошла от окна, не желая больше ничего видеть.
Через минуту к ней присоединилась Тара с серьезным лицом.
— Фиби, я не буду ужинать. Я совсем не голодна. — Ее губки задрожали. — Я не хочу, чтобы папочка уехал с ней.
Фиби быстро ее обняла.
— А он и не поедет. Он же обещал. Все будет хорошо, вот увидишь.
Ей и самой хотелось бы верить в это, но на сердце было тяжело.
На следующее утро Тара проснулась с нездоровым румянцем на щеках и опухшими глазами, жалуясь на плохое самочувствие. Она упорно демонстрировала кашель, поэтому Фиби разрешила все сомнения в ее пользу и позвонила в школу, объяснив отсутствие девочки.
Она и сама чувствовала себя скверно после беспокойной ночи с тревожными снами.
— Какие уроки ты пропускаешь? — поинтересовалась Фиби.
— Никакие. — Губы Тары задрожали. — Они собираются репетировать пьесу.
— Ну и замечательно! — решительно сказала Фиби. — Тогда ты можешь разучивать свой сюрприз для папы.
Тара покачала головой.
— Я не хочу больше этим заниматься. Все пропало.
— Возможно, позже ты изменишь свое мнение, — ласково сказала ей Фиби, мысленно проклиная миссис Фрэнке вместе с ее кознями.
Минуту-другую Тара молчала, потом спросила:
— Можно мне спать в комнате папочки, пока он в отъезде?
— Не знаю, — ответила удивленная Фиби. — Спросим у Кэрри.
— Она мне разрешит, — уверяла ее Тара.
Так все и вышло.
— Конечно, можно, крошечка моя, — приласкала девочку Кэрри. — Если так она себя чувствует ближе к нему, что же… Пожалуйста, помогите мне сменить белье, — тотчас добавила она.
— Да, конечно, — согласилась Фиби, подумав, что это еще одно препятствие, которое придется преодолеть. До сих пор у нее никогда не было повода входить в спальню Доминика. В те редкие случаи, когда дверь туда была открыта, она отворачивала голову и трусливо пробегала мимо.
Покои Синей Бороды — так она называла про себя спальню, которая столько лет была центром многих ее ночных кошмаров.
Стиснув зубы и крепко сжав кулаки, девушка вошла вслед за Кэрри и застыла на месте с открытым от удивления ртом. Это была совсем не та комната, которую она помнила.
Когда-то темно-красные стены были оклеены светло-кремовыми в золотую полоску обоями, бесследно исчезла кровать под балдахином, а на ее месте стоял широкий диван. Остальная мебель также была другой.
— Обставлено со вкусом, правда? — заговорила Кэрри. — Мистер Доминик все переделал, когда его брак распался. Что же, это понятно. Никто не смог бы спать с его воспоминаниями.
Или с моими, подумала Фиби.
— Когда мы пойдем покупать рождественскую елку? — нетерпеливо спросила за ленчем Тара. — Мы могли бы нарядить ее к приезду папочки.