«Перестань думать о ней! — приказал он себе. — Она не хочет ни твоих советов, ни твоей заботы».
И все же его не оставляло ощущение, что она в опасности. Она казалась ему похожей на Энджи…
Черт побери, следует быстрее заканчивать этот проект!
Лукас постоянно приказывал себе забыть о Женевьеве, и это ему почти удалось, пока однажды ночью в районе рядом с ее домом не совершили очередное ограбление.
И все началось снова — он вспомнил Энджи, всю жизнь жившую в страхе. Энджи, чья жизнь навсегда изменилась благодаря двум мужчинам, которые должны были ее защищать, но обидели и в конечном счете погубили.
Проклятие! Лукас не из тех, кто, имея возможность помочь женщине, будет стоять в стороне и наблюдать, как она страдает. Он отлично знал — рано или поздно Женевьева, этот нежный цветок, может серьезно пострадать. И он, Лукас, будет винить себя, что позволил ей остаться в том ужасном районе.
Но ведь у него нет права вмешиваться в ее жизнь. Она предупреждала его, что хочет независимости и самостоятельности. Тем не менее Лукас не переставал беспокоиться о ней. Черт побери, он слишком хорошо знал, что творится на улицах ее района! Сколько бы замков на дверь ни повесила Женевьева, они не остановят преступников.
Женевьева оглядела маленькую комнату, которая казалась намного чище, чем в начале дня. Потом посмотрела на себя. Да, она вспотела и испачкалась, но ощущение выполненного дела буквально переполняло ее. Женевьева улыбнулась и произнесла с победной интонацией:
— Я сделала это!
— Что сделала? — послышался от двери низкий голос Лукаса.
Женевьева резко повернулась. Он пристально ее рассматривал.
У нее засосало под ложечкой. Она нахмурилась и приказала себе успокоиться.
— Я… — Она вытянула руку. — Так, ерунда… — Но он ждал ответа. И она произнесла: — Я сама убрала всю комнату. Я не имею в виду, что чистота идеальная… — Только теперь она заметила, что не вытерла пыль на подоконнике и кое-где оставила паутину.
— Хорошо, — кивнул он.
Для большинства людей такая похвала показалась бы незначительной, но Женевьева вообще не привыкла к тому, что ее хвалят.
— Я… Спасибо. Есть еще какая-нибудь работа?
Он вошел в комнату.
— Вообще-то есть. А где Томас и Хорхе? Ушли домой?
Она кивнула:
— Десять минут назад.
— Хорошо. Нам надо поговорить.
Лукас хочет, чтобы их разговор никто не услышал…
— Я что-то сделала не так?
— Нет, просто я решил, что вам было бы неплохо пожить здесь, а не в вашей квартире.
— Здесь?..
Он предлагает ей убраться из крысиной норы, где она сейчас живет? Подальше от криков миссис Доуэнни и ее обвинений в неуплате за аренду? Внезапно Женевьеву охватило чувство облегчения. А потом… ей снова стало не по себе. Было что-то беспокоящее в выражении лица Лукаса и в его тоне.