Тарсинг бросил донесение в ящик письменного стола, отодвинул кресло и встал.
— Эссель, — крикнул он секретарю, — если Йеми будет меня искать, я в зверинце.
Король набросил плащ и вышел быстрым шагом.
Зеркала в анфиладе комнат северного крыла дворца отразили высокого худого мужчину. Орвель чуть прихрамывал на левую ногу. Он редко улыбался, и серьезное выражение лица делало его старше своих лет. В длинных черных волосах серебром сверкала седая прядь — знак Тарсингов, родовая отметина. Бросив мимолетный взгляд на свое отражение, король подумал, как славно было бы пробить ухо серьгой, переодеться моряком и уплыть куда-нибудь подальше от островов, от государственной и дипломатической рутины. Но вместе с серебристой прядью в шевелюре и фамильным проклятием Орвель получил от предков неистребимое чувство ответственности.
— Акулий клык! — с чувством пробормотал король.
Невозмутимый лакей распахнул перед ним дверь.
Погода была ясной, солнечной, но холодной. Дул северный ветер, Ноорзвей, резкий и неприятный. Власти ему оставалось до послезавтрашнего полудня, когда произойдет смена сезонов. Да, послезавтра все переменится. У южного ветра по прозвищу Харракун совсем другой характер. Как говорится, Север есть Север, а Юг — это Юг.
На вывеске кабачка красовались дракон и мышь. Дракон был большой, и чтобы поместиться на вывеске, ему пришлось свернуться клубком и обернуть вокруг себя хвост. Орвель сомневался, что такая поза возможна в действительности — дракон не кошка, у него не настолько гибкий позвоночник. Мышь, изображенная в несколько раз больше истинной величины, сидела у дракона на голове, нахально свесив хвост ему на правое веко. Если бы художник придерживался достоверных пропорций, мышь оказалась бы попросту незаметной. Но мастер, который делал вывеску, следовал не фактам, а пожеланиям владельцев заведения.
— А вот и наш славный король! — закричал из-за стойки краснолицый здоровяк Майзен.
Его партнер, худощавый и невысокий Дрейк, привстал из-за стола и поклонился Орвелю:
— Здравствуйте, ваше величество.
— Приветствую вас, судари, — кивнул обоим Орвель. — Ну что, готовитесь к карнавалу?
— Кому карнавал и веселье, — сердито сказал Майзен, — а кому сутки под веником.
Дрейк лишь невесело усмехнулся.
— Вы хотя бы не обязаны разгуливать в своем проклятом виде на публике, — заметил король, устраиваясь в кресле перед очагом. Ноги он положил на маленькую скамеечку и с удовольствием откинулся на спинку.
— Ничего, — подал голос Дрейк. Он говорил тихо и очень мягко, как будто заранее извинялся за все, что скажет или сделает. — Всего лишь сутки перетерпеть, это не страшно. Хотите глинтвейна, ваше величество?