— Андрей! Боевой вправо! Выходи вперед – добей его.
— Понял… — голос Андрея сосредоточенно спокоен.
Ведомый немец проскочил своего командира и уходит все дальше и дальше. Ну, будешь ты его защищать? Пора уж и разворачиваться. Куда там! Немец рванул вперед, да еще, по-моему, форсаж дал. Настоящий боевой друг…
Андрей настиг парящий истребитель. Ударила короткая зеленая трасса крупнокалиберного пулемета, и немец вспыхнул. Мы проскочили его, прыгнул летчик или нет – я уже не видел.
— Идем к нашим. Я сзади-слева, на двухстах… Ты командуешь, Андрей. Будь внимательнее.
— Понял, идем вверх.
Мы потянулись на высоту. Три триста, три четыреста… Истребитель Андрея начал постепенно терять скорость.
— Андрей, высота, перейди на вторую ступень нагнетателя. — Я тоже двинул рычаг… не взял, еще раз – ага, схватился. Мотор прибавил мощности и заревел в другой тональности. Уже четыре тысячи метров. Хватит.
— Тур, наши слева, ниже. Немцы… немцы уходят, Тур!
— Уходят, ну и черт с ними. Мы их не догоним. Пошли к своим, пора домой. Бензина уже мало…
* * *
— Ну, Петр Силантьевич, докладывай, что видел?
— Да я, товарищ генерал-лейтенант, особо много-то и не видел. — Капитан Семенов несколько замялся и опустил глаза. — Я все больше за "мессершмиттами" следил, как бы их атаку не прозевать. Вот, старший лейтенант Крупенников доложит. Он был в верхней паре, ему виднее было…
— Говорите, старший лейтенант! — Комдив Кравченко постучал мундштуком папиросы по коробке и со вкусом закурил. Комполка поощрительно кивнул своему летчику головой, давай, мол, не тушуйся!
— Ну, что сказать, товарищ генерал-лейтенант? Все как бы по плану было. Который капитан Плешаков предложил. Наша шестерка вышла вперед. Высота у нас была около четырех, товарищ капитан Семенов метров на шестьсот ниже… А капитан Плешаков со своим напарником держался сзади. Километров пять до них было.
— Что, струсил?
— Да нет. Они ждали, когда мы немецкие истребители закружим. Ходили мы, значит, петлями минут восемь-десять. Потом увидели немцев. Шло, как мне кажется, пять троек. Может, немного меньше. Некогда считать было, я уже нацелился на мессеров.
— Давай дальше… Что тянешь?
— Так вот, я и говорю. Я нацелился на мессеров, стал им угрожать атакой. Они отошли, начали перестраиваться. Бомбардировщики прошли ниже, строем, на удалении километра полтора-два. Потом наши сошлись с немцами, начали крутиться. Я фашистов на высоту не пускал – пугал очередями. Они и отваливали далеко в сторону. Потом смотрю – пара немцев оторвалась и пошла вдогон своим бомбардировщикам. Тут стало немного полегче, и я стал посматривать за бомбардировщиками. Пара капитана Плешакова, видать, была выше, на солнце. Их я не видел, пока они не начали атаку. Интересно так, по одному заходили. Первый "ястребок" сверху, как с горки, спустился и фыррк! Пустил ракеты, значит. Грохнуло здорово, но не попал по бомбардировщикам он. Немцы в сторону метнулись. Тут наш пустил еще ракеты – как бабахнет! Немцы вверх полезли. Тут, от солнца… видно плохо было, — пояснил старший лейтенант, — еще пуск. Опять взрывы. Немцы сбились в кучу и разом легли в разворот. Но сбитых не было, это я точно видел. Эти двое, ну – испытатели, разом вверх, переворот, и пошли в атаку на "Хенкели". Ка-а-к ударит ракетами – жуть! Сразу три немца вниз пошли. Вот тут и дым, и огонь уже видно было…