Попал он сюда за аварию. Вдребезги разбил грузовик. А сам — без единой царапинки остался. Повезло человеку. И срок у него к концу подходит. Хоть бы его судьба уберегла. Не ставила на нем колымскую горькую отметину.
«А вот этого шофера воры наказали», — махнул ладонью встречной машине Аслан. Тот водитель вцепился в свою посылку по-бульдожьи. Мать прислала домашнее сало. Мужик и попробовать не успел, как заявились фартовые. Хотели отнять. Да куда там? Так завизжал, зубами и кулаками отстоял свое сало. Хотя рожу в кровь отделали воры. Зато сало не сумели отнять. Он его в рубаху завернул и положил под подушку.
Кто-то в шутку попытался вытащить его из-под головы спящего. Тот тут же проснулся, вскочил. И не удержи его мужики, подрался бы не в шутку, хоть и глаза со сна не успел продрать.
Какие сытые сны виделись мужику, а тут — перебили…
Аслан дома никогда не ел сало. Свинину в рот не брал. Но Колыма заставила есть все подряд, ничем не брезгуя. И когда его угостили ломтем черного хлеба с салом, ел с такой жадностью, что за ушами пищало. Целый день в животе было тепло и сытно.
Посмотрела бы бабка — глазам не поверила бы, как тряслись пальцы и руки ее внука от голода, от жадности к еде. Ее он расходовал бережно, экономно.
Салом можно быстро и сытно наесться. Это Аслан понял сразу. А потому, хоть и тяжело было расставаться, променял пару вязанных бабкой шерстяных носков на кусок сала. Половина куска и теперь в «бардачке» лежит, завернутая в полотенце. В бараке не решился оставить, чтобы кто-нибудь не соблазнился. С собой взял. Вот кончится работа, сало за пазуху — и в столовую. С ним любая баланда во сто крат вкуснее.
Аслан пропустил еще одну машину. На водителя не смотрел. Сука… Только проштрафившаяся.
Этого, когда буксует в сугробе, никто не выручает. Не вытаскивает. Слышал Аслан, как под Новый год кончилась у него горючка. До зоны десяток километров оставался. Никто ему и полведра не дал. Все проезжали мимо, словно он прокаженный.
На одной трассе работали водители, на одной Колыме. С кем-то вместе, с другими — врозь.
Рассказывали в бараке, что этот сука многим горе причинил. А потому, когда попал на трассу, все водители только и ждали случая свести с ним счеты. За все и всех. Но тот по-серьезному ни разу пока не погорел.
Но не случайно следом за ним едет по трассе самосвал, за баранкой которого тихушник сидит. Вор, но не в законе. На кладбищах промышлял. Покойников обирал. Но то на воле. Колымских жмуров шмонать без толку. В карманах сплошной ветер. Но вот к суке этот водитель недаром приклеился. Пасет всякий вздох, каждую оплошку. И первым нанесет удар в спину. Для него это дело чести. По слову бугра иль по обычаю — ни на миг не оставит суку беспризорным.