— Ги, что же нам с тобой делать? — Король наполнил кубки и протянул один из них собеседнику.
— Вам пока ничего, Ваше Величество. Старый Ле Комб сумеет защитить своего господина!
— А-а! — Махнул рукой Хильдерик. — Все вы так говорите! Вон, на что Лан был верный служака и тот с мятежниками снюхался! А ведь я ему свою собственную невесту отдал. Такая была красотка!
— Это еще только версия, мой король!
— Эх, Ле Комб! Если бы ты побыл хоть немного на моем месте, ты бы знал, что в этой жизни только самые гадкие версии становятся реальностью! Вот только, если он Самозванец, то почему он не накинулся на меня, когда мы встречались?
— Возможно, мой король, он испугался Эркюля?
— Не знаю, Ле Комб. Думаю что-то другое. Если я умею разбираться в людях, а поверь мне, я умею это делать, хотя иногда и позволяю себя обманывать, то этому Хорсту было наплевать на десяток таких Эркюлей. Тут что-то другое, мой Ги. И тебе нужно очень постараться, чтоб выяснить все эти несуразности. Я на тебя надеюсь.
— Хорошо, мой король, я займусь этим со всем возможным тщанием. Но что сейчас делать с Ланом и его самозваным бастардом?
— Ни-че-го, — отчетливо, по слогам, произнес Хильдерик. — Ничего, Ги! Ничего, что может ему повредить! Оберегать, следить, докладывать мне! Ежедневно! Если обвинения окажутся ложными, но все-таки прозвучат, мы с тобой никогда не отмоемся от тех помоев, в которых нас искупают мои дорогие подданные. Все-таки Лан очень любим в стране. Да и этот… маркграф. Умеет нравиться публике. Да, вот еще что: нужно усилить охрану дворца. Потому что если все-таки ты прав, то… дай нам Всеблагой, чтобы ты ошибался! Всё, мой любезный Ле Комб, занимайся делом. Зайди к де Брину, возьми у него триста, нет пятьсот монет на это дело. И занимайся только им! Это сейчас самое важное! И интересное. Ступай!
— Спасибо, Ваше Величество, — поднимаясь, поблагодарил Ле Комб. — И последнее.
— Ну что еще, Ги?
— Наш Лан последнее время водит дружбу с неким Гровелем.
— А это еще кто?
— А это, Ваше Величество, тот человек, при упоминании о котором начинают трястись от злости Ротсворды, Сальвиари и Езефы. Обычно он занимался разведением лошадей, торговлей, немножко строил, а теперь о нем говорят, как о самом богатом человеке королевства, сумевшим облапошить этих, без сомнения, искушенных людей.
— Вот как? И что же вызывает подобную… дрожь?
— Я не особенно вдавался в детали, мой король, но ходят слухи о какой-то афере, которую провернул этот купчик. Что-то такое, что теперь наши менялы сидят не на мешках с золотом, а по уши в дерьме и ждут-недождутся следующей выплаты денег из казны в покрытие королевского долга перед их лавками.