— Подожди-ка! Если я правильно понял, от выплат моего казначея де Брина теперь зависит будущее этих мошенников?
— Очень на то похоже, Ваше Величество.
Король подскочил в кресле и вновь забегал по кабинету:
— Ты сегодня превзошел себя, Ги! Так много интересного происходит в моей стране, а король сидит как в… как в тюрьме! Нет, на тебя я это взваливать не буду. Но эта новость ничуть не хуже первой. И всюду мой Лан! Что же это творится? Де Брин ежемесячно тратит на выплаты этим душегубам до четверти моих доходов, а между тем, находится кто-то, кто заставляет их раскошелится! Зачем мне де Брин, если не он самый сведущий в финансовых вопросах подданный моей короны? Я хочу видеть этого человека! Как его?
— Гровель, Ваше Величество! Ганс Гровель.
— Пусть будет Гровель. Я все равно хочу его видеть! Но не сразу. Сначала мне все нужно о нем разузнать! Есть у тебя кто-нибудь смышленый, Ги, кому можно поручить такое дело?
— Конечно, Ваше величество и даже не один. Молодой Канэ рвется в бой. Неглупый, энергичный, он Вам понравится, мой король. Или Сорзон, тоже многообещающий юноша.
— Хорошо, Ги, очень хорошо! Поручи кому-нибудь из них. И жду уже завтра на доклад! Вас обоих. А сейчас, иди, мне нужно хорошенько подумать!
— До завтра, мой король!
Ле Комб бесшумно скрылся за портьерой, а король опять наполнил кубок.
Эрни еще дважды обновлял содержимое кувшинов, и к вечеру король уснул в кресле в совершенном изнемозжении. Но верный слуга готов был поклястся, что у короля было в тот день очень хорошее настроение, чего не случалось уже давно.
Свадьба вышла пышной, но безрадостной. Оба герцога-отца сидели рядом с молодоженами мрачнее грозовых туч. Король, заехавший поздравить молодых, взглянув на невесту, явно что-то заподозрил — вместо ожидаемого подарка произнес длинную речь, в которой почему-то пообещал вывести всех неизвестных пока злоумышленников на чистую воду. Совсем не свадебное поздравление получилось.
Даже пять сотен монет, которые привезли люди Езефа, не особенно улучшили настроения. Может быть, потому что они же сказали, что мнимая вдова сбежала вместе с таким же мнимым сыном?
Один лишь Гровель, присутствовавший на свадьбе в числе гостей от городской старшины, напился до состояния райского счастья, и, целуясь с охотничьими собаками Борне, громогласно объявлял, что любит всех — и невесту, и жениха, и короля, а пуще других — Всеблагого Господа, даровавшего ему скорое счастье.
На вопросы, о каком счастье идет речь, Гровель самодовольно щурился, оглаживал округлое брюшко и молчал. Или нес такую околесицу, что и вникать-то в этот бред противно было.