— Лет пятьсот назад, пока на наши земли не пришли лысомордые — никто и не прятался. Но, согласись, что хотя отдельный лысомордый слабее, медленнее и устает гораздо быстрее, чем самый невзрачный потомок Оорга, но при этом они злее, мстительнее, настойчивее и свирепей, чем самый кровожадный из нас. И они очень низко ценят ум своих женщин. Пожалуй, где-то между собаками и коровами. А теперь представь, что этому мерзкому племени вдруг стало известно, что народом их злейших врагов, которых они уже почти истребили, управляют женщины? Что будет с нами? И как скоро?
— И поэтому, — дальше догадался Еукам, — поэтому та, которая становится одной из Шестнадцати вместе с местом получает мужское имя, чтобы боялись лысомордые?
Ну вот, Ниррам, я всегда говорила, что ты гораздо умнее, чем обычный оорг, — ведьма улеглась на траву и положила руки под голову. — Другой бы две тысячи вопросов задал, а тебе хватило одной. Завтра мы уже будем спать на земле лысомордых.
— Дай нам Оорг дотянуть до завтра, — отвернувшись, пробормотал Проснувшийся. — Женщина, а у тебя ничего поесть не осталось?
— Нет, — Жылыдын сорвала пучок травы и принялась тщательно ее пережевывать.
Еукам скривился, как будто это на его зубах вдруг растекся горьковатый привкус этой невзрачной травки. Да, конечно, народ оорг неприхотлив, вынослив и всеяден, но совсем не хотелось подтверждать эту истину прямо здесь и сейчас. «Как бы мочу пить не заставила, старая ведьма!» — успел подумать Еукам перед тем как сунуть и в свой рот полусухие стебли.
Трава оказалась на удивление вкусной. Гораздо лучше тех лепешек, что случалось проглатывать молодому Нирраму во время своего полусна-полубодрствования. И снова шаман надолго задумался, соображая из чего же пекли те лепешки, которыми его кормили прежде? Да и пекли ли вообще? А может, это были и не лепешки?!
Видимо его сомнения-размышления отразились на покатом лбу, потому что ведьма провела по нему своей легкой рукой, словно приглаживая встопорщившуюся шерсть и, заглянув в карие глаза Еукама, усмехнулась:
— Вспоминаешь лепешки, Ниррам?
— Откуда ты знаешь? — Он не испугался, что ведьма читает его мысли, но все равно почему-то по рукам пробежала легкая дрожь.
— Не забывай, — ведьма помедлила, давая возможность Проснувшемуся вспомнить, — я одна из Шестнадцати. Я могу … все!
Еукам опять не испугался, но опасливо отодвинулся: теперь ведьма казалась ему сошедшей с ума. А мерзавка, словно подтверждая эту внезапную догадку, мерзко захихикала:
— Кхе-кхе-кхе-кхе, — едва слышно и все равно очень мерзко смеялась Жылыдын — одна из Шестнадцати Великих Жриц, объединения которых опасался даже Сильный.