— В подвалах ещё ткани, посуда. — Спокойно продолжал Эмиль. — Даже стеклянная есть, два зеркала в мой рост, много хорошего оружия и доспехов.
— Пойду-ка я посмотрю, — оживился Гровель и, не дожидаясь ничьей помощи, сполз с лошади. — Показывай!
В сопровождении Эмиля он растворился в темном проёме высоких дверей. Рональдо, разрываясь между маршалом и купцом в облике маршала, задержался на мгновение, но быстро приняв сторону долга, поспешил вслед за Гровелем.
Вернулся Гровель, задумчивый и одновременно довольный, когда Радульф был надёжно связан и погружен на одну из ставших бесхозными лошадей, золото перегружено, а Бродерик и оставшиеся с ним оруженосцы уже сидели в сёдлах.
— Тысяч на сорок-пятьдесят, — деловито сообщил Ганс. — Оставлять здесь это без присмотра нельзя! Растащат. Рональдо, возьми пяток людей, вычистите здесь всё! Если нужно будет кого-то повесить — не стесняйся. Составите опись имущества и будете охранять замок. До Мерида недалеко, я думаю, с моей охраной Эмиль и один справится. К тому же со мной… э… Хорст. А его ты в деле видел. Он один десятка умелых бойцов стоит.
Бродерик согласно кивнул и добавил:
— Как только старый герцог Роберт узнает, что барон отправился на аудиенцию к королю — он постарается наложить свою лапу на это вшивое баронство. Ворота перед его людьми не открывать! Даже если ангелы небесные будут тебя об этом упрашивать! Замок принадлежит теперь маршалу! Если герцог захочет оспорить такое положение вещей — пусть обращается к Хильдерику.
— Всё понял? — Уже скрючившись в седле, спросил Гровель.
Рональдо согласно кивнул.
Поредевший отряд выехал из ворот Вороньего замка, когда солнце уже готовилось спускаться с небосклона, а ветер, дувший с болот, утратил утреннюю прохладу и более ничего, кроме вони застоявшейся тины и гнили не доносил до бывшего разбойного гнезда.
Если бы не зудящая боль в левом боку, Хорст ни за что не поверил бы, что не оказался на том свете. Ведь, стоило ему открыть глаза, как он снова увидел над собою лик ангела, что мелькнул перед ним на Старой Каменной дороге. А над ликом — нимб, точно такой, какие изображались в святых книгах — ослепительный, яркий, волшебный! И как он шёл к доброму лицу ангела!
Хорст хотел что-то спросить, набрал в грудь воздуха, но в боку опять что-то кольнуло и видение пропало, сменившись пониманием, что нимб — это заходящее солнце, висящее точно за головой прелестной незнакомки. Но как она была похожа на ангела! Чудесная, гладкая, чуть бледноватая кожа; идеально чистый лоб, небольшим куполком вознесшийся над разлетевшимися в стороны бровями; чудесный прямой носик с трепетными крыльями ноздрей; чуть вздернутая верхняя губа приоткрытого рта, обнажившая идеально белые зубки; круглые щечки. Волосы, прелестные каштановые волосы, стянутые золотой сеткой! И, конечно, глаза — карие, бархатные, живые, глубокие и внимательные. Такие, что хотелось остаться больным навечно, только бы эти глаза были рядом. Да разве можно словами описать ту небесную красоту, что открылась взору вчерашнего крестьянина?!