Таким образом, различие по призывам сохранялось, но иногда оно было достаточно размыто. Например, в «старом» полку служил солдатик по кличке Чебурашка — зашуганное существо с сильно затянутым ремнем, в грязной мешкообразной форме. Он выполнял всю тяжелую работу и жестоко эксплуатировался, особенно «черными братьями». Так он отслужил полтора года, но оставался «духом» со стажем.
На новом месте службы маховик времени начал постепенный разгон. Сперва мне здорово помогло, что я был родом из Барнаула. Весной ушёл на дембель отслуживший «срочку» мой земляк-барнаулец Олег Крупин. По рассказам «дедов», он отличался огромной физической силой и смелостью. Во время массовой драки с гражданскими (осужденными на работы «химиками») на КПП Олег вырубил троих человек.
Кстати, местные относились к солдатам значительно хуже, чем на Украине, — сказывалось огромное количество частей в Приморье (рядом Китай, американские базы в Японии и Южной Корее), а также высокий процент осужденных среди местного населения. Рассказывали, что за год до моего прибытия в ресторане наши прапорщики сильно подрались с местными жуликами — те пришли разбираться, и получилась хорошая заваруха. Были раненые с обеих сторон.
Короче, память о себе Крупин оставил хорошую, и «деды» остолбенели, узнав, что я из Барнаула, долгое время меня вообще не трогали. В одну из июньских ночей дневальный позвал меня в каптёрку. За большим столом сидели Лис, Киркин, узбек Нуржастинов (большая голова, длинные усы и небольшое тельце напоминали мне таракана, позднее это прозвище приклеится к нему намертво). Они пили чай с пряниками, ели жареную картошку и слушали музыку.
— Ты вроде с Барнаула? — спросил Лис, пристально посмотрев на меня.
— Да, — ответил я.
— А Олега Крупина знаешь?
— Барнаул большой, там более полумиллиона человек.
— Ты зачем этого чмыря, Лунова, прессанул? (Будучи вместе в наряде он отказался работать и прошипел, что пожалуется на меня начальству, за что получил от меня в глаз. Под глазом у Лунова образовался синяк).
— Я был дежурным по роте, он отказался мыть умывальник и сказал, что, если буду его заставлять, он пожалуется «шакалам» (так звали офицеров). Ему замполит пообещал свое покровительство, после того как он на тебя пожаловался.
— Лунов — чмо конченное, и ты правильно поступил, но «шакалы» меня начнут напрягать, а мне светиться сейчас не канает.
— Мы с ним одного призыва. Если будут проблемы, я отвечу.
— Ладно, вроде пацан ты правильный. А звать тебя будем «сухарём». Суверов — значит сухарь, это канает, — сказал Лис и замолчал, смакуя сказанное. (Хотя это «погоняло» так ко мне и не прилипло, а после того как «закрыли» Лиса, о нём быстро забыли).