Длинную паузу, в течение которой Жнея обдумывала свой ответ, заполнили рыдания Сестры-Матери.
— Вероятно, то, что мне нужно будет сражаться за Церковь. Она должна выжить. Насилие будет, как и было всегда. А что касается меня, то я не боюсь смерти во имя Церкви!
— Хорошо сказано. Может, тогда Церковь по крайней мере изменится? — голос был терпелив.
— Церковь вечна и неизменна!
— Ты наводишь тоску. — Дверь захлопнулась, но голос через нее прозвучал удивительно отчетливо: — Опасайся, Сестра-Мать, лжецов и неверующих. Но больше всего бойся вернейших из верных. Они лгут изощреннее.
Женщины покидали плато, а за ними с другого края из своего укрытия пристально следил небольшого роста человек, завернувшийся в плащ цвета окружающих скал. Спускаясь, Жнея повернулась и сняла свой капюшон, а потом снова надела его и исчезла из вида, последовав за спутницами.
Человек поспешил к маленькому храму. Перешагнув через дары, он вытащил короткий меч с широким лезвием и нерешительно постучал в дверь торцом рукояти.
Ответа не последовало.
Ухватившись за ручку, он резко потянул. Дверь легко отворилась. Рука с мечом, непроизвольно дернувшись, пронзила пустое пространство. Человек медленно вошел в комнату, глаза его были полны страха. На полу в маленьком каменном горшке тлел ладан, тонкие струйки дыма поднимались и обволакивали иссохшее и морщинистое лицо старой, очень старой женщины. Через мерцающую пелену она смотрела на него с презрением, которое не вязалось с ее голосом, тихим, как ласка.
— А-а, это ты! Храбрый воин. Единственная приветствует тебя.
Она показала на два куска материи рядом с кадилом. От этого движения вошедшего окутали клубы дыма, и он резко отшатнулся. Лицо женщины скривилось в улыбке сострадания.
— Возьми это с собой, — сказала она, а когда воин повиновался, продолжила: — Передай это Жнее. Скажи ей: «Единственная опечалилась, увидев, что ты одержишь и другие подобные победы. Некоторые из них будут столь же важны, как сегодняшняя».
Пришелец, сделав над собой усилие, кивнул.
— А теперь бей, — скомандовала она, — все будет, как предначертано!
Человек, задрожав, осенил себя Тройным Знаком.
— Бей, — крикнула она, — сейчас же, или по слову Вездесущего ты узнаешь и о своей смерти. Бей, трус, как тебе суждено!
Он так и сделал, и его отчаянный вопль перекрыл стон, вырвавшийся из уст предсказательницы.
Снова раздался бой барабана-сердца. Задыхаясь от волнения, маленький человек бросил свой меч и закрыл руками уши, но ритм все равно проникал в каждую клетку его существа, разрывая плоть. Спотыкаясь, всхлипывая, как побитый ребенок, он попятился из комнаты и, оказавшись на солнце, бросился прочь.