птичьим клеткам.
Белую фигуру пеликана Эмиль заметил издалека. Его клетка находилась как раз
между двух фонарей. Две соседние клетки были освещены очень ярко. На табличках,
прикрепленных к решеткам, говорилось, что в них живут кавказский улар, Tetraogallus
caucasicus, и журавлькрасавка, Anthropoides virgo, но ни того, ни другого видно не было.
Возможно, они спали в коробках с сеном, стоящих у задней стены.
Пеликан услышал шаги Эмиля и ждал его у решетки.
– Надо действовать очень быстро! – прошептал он. – Ты принес одежду?
Эмиль достал из ранца узелок с одеждой и показал пеликану, тот облегченно
вздохнул. Эмиль же взялся за решетку. Это оказалось даже проще, чем он предполагал. Он
прорезал в сетке квадратное отверстие, через которое пеликан смог легко вылезти.
Оказавшись на свободе, пеликан тут же стал одеваться. В узких джинсах и красной
фланелевой рубашке вид у него был очень смешной, но, впрочем, не смешнее, чем в его
любимом твидовом костюме.
Они поспешили уйти с освещенной дорожки в тень, туда, где поднимался высокой
стеной каменный забор. Из клеток доносились сонные хрипы и тяжелое дыхание, ночные
хищники монотонно мерили бесшумными шагами свои тесные клети.
– Пеликан, – прошептал Эмиль. Ему в голову пришла ужасно смелая мысль. – У
меня ведь есть кусачки.
– Ну и что?
– А если…
– Даже не думай. Помни, что это не только тюрьма, но и убежище. Животные в
зоопарке – пленники человека, но здесь они защищены от человека, от его ядов, пуль,
страшных машин, которые уничтожают леса. Ты их выпустишь, и что они будут делать в
городе? Мало кто из них сможет найти дорогу домой.
Эмиль вздохнул. Конечно, пеликану видней. Он знает, что говорит. К тому же Эмиль
не смог бы выпустить медведя или тигра, прутья на их решетках были слишком толстые.
И потом, многие звери уже привыкли к такой жизни и вряд ли смогут сами добывать себе
пропитание.
Беглецы перебрались через забор и были уже на улице. Пеликан схватил Эмиля за
руку своими мягкими крыльями и проговорил с дрожью в голосе:
– Прощай, Эмильчеловек. Ты редкое исключение в мире людей, ты не похож на них.
Помоему, я говорил тебе об этом еще при первой встрече. Ты хороший человек, Эмиль.
Эмиль покраснел. Он вспомнил письмо бабушки. Она тоже говорила о хороших
людях и о том, что это редкость. Но одновременно он вспомнил, как часто делал чтото
нехорошее, думал нехорошее или говорил нехорошее, а главное, намеренно – желая это
сделать, подумать или сказать.