Ларин вынул из кармана наручники и защелкнул их на Глобусе. В это время Дукалис и Волков уже держали Дельфина. Соловец осуществлял общее руководство операцией.
В тот же вечер оперативники допросили сутенеров.
— Мужики,— сказал Глобус, ударяя себя в грудь,— мы мокрухой не занимаемся. Нам своих дел хватает.
— Где вы были вечером с одиннадцати до часа ночи двадцать восьмого августа? — спросил Соловец.
Глобус криво улыбнулся.
— Вы думаете, я дневник веду? — сказал он.
— Мы ничего не думаем. Отвечай на вопрос,— прервал его Ларин.
Сутенер задумался.
— Двадцать восьмого... Не помню. Может, в казино, может, за городом.
— Ладно, посидите, попробуйте вспомнить,— сказал Соловец.
На следующий день оперативникам стало известно, что Николай Морозов пришел в сознание. Дукалис вновь поехал в больницу «скорой помощи». Врач разрешил ему поговорить с пострадавшим в течение пяти минут.
— Здравствуйте, Николай,— сказал старший лейтенант, войдя в палату.— Я оперуполномоченный Анатолий Дукалис.
В палате лежал человек, на котором в прямом смысле слова «не было живого места». Голова его была перебинтована, правая нога и левая рука в гипсе, под глазами темнели кровоподтеки.
Морозов открыл глаза и взглянул на Дукалиса.
— Здравствуйте,— тяжело сказал он. Оперативник сел на стул рядом с раненым.
— Вы сможете говорить?
— Да,— кивнул головой Морозов.
— Расскажите, пожалуйста, как все это произошло,— попросил Дукалис.
— Я отвозил вечером Сергея домой,— начал Морозов.— По дороге голосовали две девушки... Сергей любил знакомиться с новыми девицами. Мы посадили их в машину и уговорили зайти к нему в гости...
— Что было дальше?
— Выпили, закусили. Сергей повел их в спальню, а меня попросил принести из холодильника шампанское... Вдруг я услышал шум борьбы и прибежал в спальню.
Морозов перевел дыхание.
— Открываю дверь,— продолжил он,— и сразу же удар по голове!
Дукалис достал фотографии Глобуса и Дельфина. Положил их на кровать перед Морозовым.
— Что, девицы этих мужиков впустили? — спросил он.
Инвалид взглянул на снимки.
— Нет, мужиков не было,— сказал он.
Дукалис с недоверием посмотрел на Морозова.
— То есть, как не было?
Лицо бывшего охранника посерело.
— Они сами круче всяких мужиков,— сказал он.
Удивление не покидало старшего лейтенанта.
— Можете мне поверить,— вздохнул Морозов.
— А как выглядели девицы? — спросил Дукалис.
— Лет двадцати-двадцати пяти. Симпатичные.
В этот момент в палату зашел врач.
— Анатолий, ваше время истекло,— сказал он.
— Хорошо, ухожу,— согласился тот.
Оперативник положил фотографии сутенеров в сумку.