— Есть кто-нибудь, кому ты доверяешь?
— Думаю, необходимо доверять людям, с которыми близко сотрудничаешь. Знаю, ты не понимаешь, но это одна из причин, руководствуясь которой я позволил твоему отцу уйти с поста — я больше не мог ему доверять.
О, какая же эта мука — невозможность высказать ему все!
— Итак… — Мэдисон вертела пальцами пуговицу на его рубашке, намеренно пряча глаза, — Джереми Майллс определенно заслужил доверие. Как он сумел этого добиться?
— Джереми работает на меня многие годы. У него был шанс воспользоваться моим доверием в корыстных целях, но он всегда вел себя как весьма преданный мне человек.
— Ты говоришь так, будто не исключаешь возможности того, что он может разочаровать тебя.
— В конце концов, большинство людей тебя рано или поздно разочаровывают. Этот трюк с верой стар и поизносился.
Еще один ключик к тайнам его души, подумала девушка.
Когда ей удастся обелить имя отца, вероятно, Деметриус пожелает пересмотреть свое отношение и к Кайлу, а до тех пор придется хранить молчание.
Все, что ей нужно, — это подождать, пока деньги разместят на ее счету, тогда она их снимет и вручит Деметриусу. Меньше чем через двадцать четыре часа она будет свободна от ядовитых угроз Джереми.
Ее сила в ожидании.
Мэдисон появилась из двери, одетая в новое розовое шифоновое платье. Волосы она забрала в привычный, но элегантный узел, на лицо нанесла подходящий макияж.
Она видела, что Деметриус разглядывает ее с головы до ног.
— Мы идем? — Он пальцем подцепил пиджак и плечом открыл дверь.
Весь путь в лифте ей казалось, что воздух вокруг разрядился; было тяжело дышать. Что-то сдавливало грудь.
Деметриус молчал. Он наблюдал за загорающимися цифрами на панели, выражение его лица оставалось непроницаемым, и только уголок рта слегка подрагивал.
Двери лифта с шипением разъехались, он взял ее под руку, прижал к себе, и они прошли через холл на улицу к ожидавшей машине.
Он молчал и в машине, пока они не проехали полпути.
— Я серьезно говорил о перемирии.
Она посмотрела на него, руки нервно вцепились в вечернюю сумочку.
— Временное перемирие, так? — спросила она.
— Мы оба несдержанны на язык и легко выходим из себя, — криво усмехнулся он. — Но если мы продержимся без боя день, кто знает? Возможно, мы сможем не ругаться неделю или две.
— Не понимаю, почему ты хочешь прекратить боевые действия. — Она нахмурила брови.
— Ты когда-нибудь представляла, какими наши отношения могли стать, если бы мы встретились при иных обстоятельствах?
Для Мэдисон вопрос оказался слишком неожиданным, и она молчала. Что бы она подумала о Пакисе, если бы его имя не было связано с отцом и Кайлом?