— Не исключено.
— Вы знаете хотя бы одного участника заговора, который сумел бы спастись бегством? Даже адмирал Канарис, шеф абвера, который мог обладать десятками зарубежных паспортов и столькими же явками в Германии и вокруг неё, пальцем не пошевелил для своего спасения.
Майзель задумчиво пожевал нижнюю губу: а ведь действительно, ни один из заговорщиков не попытался ни организовать бунт вверенных ему частей, ни хотя бы что-либо предпринять для своего спасения.
— И в самом деле, странно. Неужели всех парализовал страх перед фюрером? — примирительно спросил он.
— Скорее перед гестапо. И потом, это даже не страх, а неистребимое чувство обреченности. Фельдмаршал Роммель тоже понимает, что обречен, поэтому вряд ли он станет бегать от нас, — спокойно заметил Бургдорф. — Лисом Пустыни его назвали вовсе не потому, что он обладает способностью трусливо заметать следы, убегая от врагов, и прятаться по лисьим норам.
— Хотите сказать, что нас встретит огнём взвод его личной охраны?
— Насколько мне известно, личной охраны у него нет. Да и вряд ли она решилась бы противостоять нам, понимая, как и чем придётся расплачиваться за такое предательство фюрера.
— В таком случае наша предосторожность не имеет никакого разумного объяснения.
— Мы военные люди, Майзель. И выстраиваем наши позиции так, как они должны быть выстроены согласно тактике проведения военных операций.
— А вы как считаете, гауптштурмфюрер? — обратился судья к командиру бронеконвоя.
— Позвольте воздержаться от участия в вашем генеральском споре, господа, — заявил эсэсовец, не желая быть втянутым в бессмысленную перепалку. — Я выполняю ваш приказ, господин генерал, — обратился он к Бургдорфу. — Без вашего ведома ни один человек поместье Герлинген покинуть не сумеет.
— Учитесь, Майзель, — кивнул в его сторону адъютант фюрера.
«А ведь я действительно давал Роммелю возможность предпринять попытку спастись, — наконец-то признался себе Бургдорф, глядя вслед гауптштурмфюреру, направлявшемуся к своим ваффен-эсэсовцам. — И если Эрвин не пожелал воспользоваться моим снисхождением, то это его выбор, а не мой».