Когда кончали загрузку третьего самолета — груз спокойно можно было разместить на двух, а то и на одной машине, но Курбатов его специально рассредоточил, чтобы в случае неудачи уменьшить потери, — начался дождь. До всемирного потопа, на который намекал Скорцени, он явно не дотягивал, тем не менее, мог перерасти в заурядный ливень.
— Что будем делать? — подбежал к Курбатову летчик. — При таком дожде взлетать трудно и опасно. И вообще, в такую погоду…
— Поторапливайтесь! — прикрикнул Курбатов. — Оборотень, помогите солдатам. А вы, пилот, — в кабину и немедленно взлетайте.
— Но в такую погоду…
— Впечатлениями о погоде поделитесь в подвалах СД, когда будете объяснять, почему не выполнили приказ Скорцени. Вам объяснить, кто это такой?
— Вообще-то, у меня свое начальство, — проворчал пилот.
— С момента, когда вы откажетесь выполнить мой приказ, оно вам уже не понадобится, — Курбатов спокойно достал пистолет из кобуры. — В кабину, и — взлет!
— Выполняю приказ, — проговорил летчик таким тоном, будто после этого должен был пустить себе пулю в висок.
Прежде чем укрыться в аэродромном отельчике, Курбатов заглянул в блиндаж, из которого операторы управляли полетами. И лишь когда дежурный офицер Сеграйт объявил, что третий, последний, самолет набрал нужную высоту и лег на курс, спросил его:
— У вас не найдется для гостя даже глотка коньяка?
— Обычно у нас пьют шнапс.
— Терпеть не могу шнапс. А на рюмку коньяка меня еще можно уговорить.
— Считайте, что я вас уже уговорил.
— Если можно, на французский.
— Вы не оригинальны, князь.
— Зато умею ценить коньяк, обладающий оригинальным букетом.
— От кого вам стало известно, что перед вами — ценитель французских коньяков? — мягко улыбнулся Сеграйт. Худощавый, смуглолицый, с утонченными чертами лица, он мало чем напоминал арийца, зато его довольно легко можно было принять за сицилийца или испанца. — Курбатов уже успел определить для себя характерные черты этого типа южан. — Кто меня выдал?
— Вы правы, вас действительно выдали. Но, если позволите, имя недоброжелателя назову за столом, после второй рюмки.
Можете считать, что и в этот раз я вас уговорил. Если учесть, что ни один самолет сегодня с этого взлетного поля уже не поднимется…
— Равно, как и не приземлится на нем…
— Зато мы с вами вполне можем приземлиться в нашем офицерском кабачке.
— А еще лучше — на запасном аэродроме.
— Существует еще и запасной? — насторожился Курбатов. — Почему я не слышал о нем? Ни штурмбаннфюрер Зонбах, ни Скорцени…
— Успокойтесь, господин полковник: ни Зонбах, ни Скорцени о его существовании даже не догадываются.