Постельную близость с мужчиной как таковую Альбина почему-то презирала. Брать её генералу всегда приходилось так, словно решился насиловать старую, в молитвах и мнимом безгрешии закоренелую монахиню. Зато наслаждаться её вызывающе упругой грудью мог сколько угодно. Сжимая ногами колено мужчины и прижимая к груди его голову, хозяйка квартиры способна была доводить себя до такого экстаза, которого никогда, ни с одним мужчиной не познавала в постели.
Альбина и в этот раз потёрлась пухлыми коленками о его колени, наклонилась так, чтобы полы халатика распахнулись, и взору мужчины явилась её грудь… Но в ту самую, минуту, когда Вильгельм хотел было дотянуться губами до одной из них, сознание его вдруг пронзило невесть откуда зарождавшееся определение: «Вдова! Генеральская вдова!».
— Ну же, наш генерал, ну!.. — настойчиво подбадривала Альбина, жеманно изгибаясь и пытаясь пробиться коленкой между его колен. — Что вы медлите? — соблазнительно поигрывала она Персами с розовато-пепельными сосками.
«Вдова! Завтра одной генерал-фельдмаршальской вдовой — Фрау Роммель — в Германии станет больше! — Бургдорф по-вертел головой, пытаясь развеять нахлынувшее наваждение и вспомнить, что перед ним отдающая себя женщина. Она рядом. Как рядышком и её все ещё не одрябшая шея, торчащие в разные стороны груди, похотливо оголённые и раздвинутые ноги, которыми он бредил всю прошлую ночь… — Вдова!» — подумал он с тем же отвращением, какое обычно ощущал, сидя за столом во время поминального обеда.
Брезгливость его не знала предела. Не существовало такой еды и такого ощущения голода, которые могли бы заставить его на поминках отважиться хотя бы на один глоток.
— Да сегодня вы сам не свой. Вы что — не в седле, наш генерал Бургдорф?
— Вы правы, Альбина, не в седле, скорее на лафете, — вспомнил он, что муж её был артиллеристом.
— На лафете обычно хоронят, генерал Бургдорф, — с неоправданно игривой улыбкой напомнила ему Альбина.
— Именно этот ритуал я и имел в виду.
— На лафете уже хоронят, наш генерал Бургдорф. А я всё ещё полна нежности. Причём такой нежности, что, кажется, вот-вот готова родить, прямо сейчас, стоя перед вами, а ещё лучше — прямо в ваших объятиях.
— Только не это, — брезгливо поморщился Вильгельм. — Мысль по поводу лафета мне куда ближе и доступнее, — вновь прибег он к своему ритуальному юмору.
— А ведь ради вас я отпросилась сегодня у своего прямого шефа — заместителя министра, наш генерал Бургдорф, — с укором проговорила Крайдер, то напористо наплывая на него всем своим налитым телом, то сладострастно отдаляясь.