Старик улыбнулся:
— Кто что крутостью считает…
— А я вот чего скажу, — встрял Серый. — «Росписи» нет, а на руках — «трассы» свеженькие. Баловался парнишка марафетиком… Какой-нибудь интеллигент из новых подсирал… Дозу принял, по шарам дало, ну и ухнулся в воду-то… Так я это, Михеич… Нам как-никак магарычок от этого нептуна положен? А, Колян?!
— Раз этак обернулось… — пробурчал приятель, — оно конечно.
— А кольцо, поди, мильон стоит, а то и два… — продолжал Серый. — Михеич, кольцо нам без надобности, а бадейку вот этой виноградной выставишь? На десяти литрах — и сойдемся…
— А кондратий не хватит? — снова улыбнулся старик.
— Да мы ж не враз! Врастяжечку! У тебя бадья-то подходящая найдется, Михеич?
— Сыщем.
— Ну а щас — чур не в счет. Ты угощаешь. Лады?
— Лады.
— И — винчиком отполируемся… Сам-то примешь, за спасение новоспасенного раба Божьего из бурных пучин? Ну и за здоровьице, конечно…
— Только не вровень. Таких шатунов, как вы, и литрухой не перешибешь, а я — по чуть-чуть.
— А вот это правильно. Как народ говорит? Алкоголь в малых дозах полезен в любых количествах! По коням!..
— …В церкви смрад и полумрак, дьяки курят ла-а-адан… — грустно тянул Колян в одиночестве.
Серый тем временем «терзал» старика с тяжелой настойчивостью мертвецки пьяного человека, уставив на него застывший мутный взгляд:
— Нет, Михеич, ты мне скажи, как так? А? Мы же не два идиота, чтобы труп от живого не отличить? Скажи? Или ты колдун?
— Серый, отлезь от Михеича!
— Дак интересно!
— Интересно штаны через голову надевать… А тут… То не дышал, а то — ожил. Не нашего ума это дело.
— Не, пусть скажет!
— Тут, ребятушки, какой случай? Все в воле Божией! Помню, лет семь или восемь мне исполнилось, пошли мы на речку, значит, на коньках кататься. А коньки те — простые брусья железные, к валенкам их, значит, проволокой приматывали и катались так. А ребята, что постарше, они с горы на салазках съезжали, да прямо на лед: кто дальше. Ну так один парнище решил удаль показать: съехать с бугра по-над речкою. А там стремнина — не стремнина, омут, и почемуй-то вода у закраины не замерзала вовсе. Так решился он ту майну с налета перескочить… Глупая удаль, да разве отговоришь? Только раззадорился пуще. Первее всех, значит, побыть. Так вот, парниша тот влез покруче, разогнался и полетел с горы. А мог бы и перескочить: перед самой рекой взгорок был, дак на него он попасть метил… Да то ли полозья не поскользили, то ли землица там едва-едва за снегом была — застопорились сани те, стали падать набок; подбросило их вместе с седоком, да тот в воду дымную, ледяную так и ухнул, что в прорву. И-ко дну камнем.