— Как‑то это все нечестно, — пробормотал он по–итальянски, обращаясь к Дринкуотеру. Здесь, на открытом воздухе, он мог быть более или менее уверен в том, что его никто не подслушивает.
— А что такое? — пробормотал Дринкуотер в ответ на том же языке. Ни один из них не посмел бы даже шевелить губами по–английски.
— Если бы в этом бедном, кровавом мире была хоть какая‑то справедливость, последняя война покончила бы или с нацистами, или с чертовыми красными, — ответил Смит. — Иметь даже одного такого противника — дело нелегкое. А уж сразу двоих, как нам приходится уже больше тридцати лет… Просто чудо, что мы все пока еще не исчезли в пламени.
— Еще не вечер, — напомнил ему Дринкуотер. — Помнишь Токио и Владивосток? — В начале 1950–х в гавани оккупированного американцами Токио взорвался грузовой корабль, приплывший с оккупированного русскими острова Хоккайдо. Погибла пара сотен тысяч людей. Через три дня российский порт прекратил существовать, также внезапно — спасибо американской авиации.
— Интересно, что именно Манштейн урегулировал тот инцидент, — признал Смит. — Конечно, немного помогла и своевременная смерть Сталина, а?
— Совсем немного, — сказал Дринкуотер с небольшой ухмылкой. — Я полагаю, Манштейн предпочел бы сам разбомбить русских, если б мог устроить так, чтоб они не ответили.
Оба англичанина замолчали, выйдя на площадь перед собором Святой Девы. Как и испанские фашисты, хорваты были подчеркнуто набожны. Гражданам надлежало повиноваться Богу, равно как и не менее священному Государству. Любой из тех людей, которые направлялись к готическому собору, мог быть агентом усташей. Согласно теории вероятности, некоторые из них были агентами точно.
Внешнее убранство церкви напомнило Смиту многослойный торт — красный кирпич вперемешку с белоснежным мрамором. Фреска с ангелами и статуя Богородицы обрамляли дверь, ведующую внутрь. Поднимаясь по богато украшенной лестнице к этой двери, Смит снял кепку. Следующий за ним Дринкуотер сделал то же самое. Золотые буквы над дверью гласили «ZA DOM — SPREMNI!» — «К ЗАЩИТЕ РОДИНЫ — ГОТОВЫ!», девиз фашистской Хорватии.
Хотя собор Девы Лурдской был, конечно же, католической церковью, ангелы на потолке были длинными и худыми, как если бы они возникли в вообращении сербского православного иконописца. Шагая по длинному проходу к алтарю, Смит попытался выкинуть эту мысль из головы — здесь о сербах было опасно даже думать. Хорваты хозяйничали в Сербии не менее безжалостно, чем немцы в Польше.
Скамьи из черного отполированного дерева, блестящее стекло и статуя Богородицы за алтарем были несомненно католическими, что помогло Смиту забыть то, что следовало забыть и вспомнить то, что следовало вспомнить — он был всего лишь рыбаком, благодарящим Господа за славный улов. Он вынул дешевые пластиковые четки и начал их перебирать.