Он вдруг заснул, точно провалился. А проснулся оттого, что звонят сразу два телефона - обычный на столе и мобильный в кармане его брюк, на спинке стула. Взять трубку?.. Телефон на столе смолк, а мобильный, тоже стихнув было, заиграл снова.
Владимир протянул руку, стащил брюки со стула, достал чертову трубку. Стас? Зачем?! Одиннадцати-то еще нет!
Это был не Стас. Просто Владимир срочно нужен в банке. Да, именно сейчас, необходимо куда-то срочно - с шефом, Станислав Михайлович велел...
- Не могу, - сказал Владимир, еле выговаривая слова, - приболел.
- Как же быть? - верещала трубка голосом Людочки, секретарши Юрьева. - Я не знаю, больше некому, позвоните тогда...
Владимир вяло размахнулся и бросил трубку в противоположный угол. Она ударилась о книжный шкаф и упала на пол. Стало тихо.
Но ненадолго. Тот, на столе, взялся трезвонить с новой силой. Владимир встал и, чувствуя, что его покачивает, босиком побрел в комнату деда, плотно закрывая за собой все двери. Он лег на тахту, положив на ухо подушку, и затаился. Задремал.
Когда открыл глаза, тошноты не было, но голова оставалась тяжелой. И медленной, как с перепоя. Было очень грустно. Просто непереносимо! Это называется смертная тоска. Умирает он уже, что ли?.. Вдруг сделалось жалко себя и домашних, особенно того, кто найдет его труп. Мать, конечно, станет молиться, проклинать себя - недоглядела. Может сойти с ума, это запросто. Ну, дед... Главное, Катюшу жалко. Узнает там, в Америке... Еще жалко сына. И Аська, бедная... будет плакать. Владимир не замечал, что плачет сам, мотая головой и раскачиваясь.
А потом внезапно полегчало, точно со слезами вытекла зараза, заполнявшая организм. Он встал, побрился, принял душ, даже поел, разогрев котлеты, над которыми прошлой ночью убивалась мать. Они были безвкусными, как бумага, но отвращения не вызывали.
Ага. Не думать - вот что сейчас самое главное. Делать то, что положено. Жить. И не думать! Ехать в банк... Постой! На часах - ни хрена себе! - уже почти два. Сколько же он продрых? Кажется, всего полчаса прошло. Надо срочно звонить, объяснять... Стоп! Не думать! Позвонить надо Стасу. Нет, не для этого, а... Не сметь! Сопля! Не мужик! Владимир поморщился, однако номер набрал и тут же услышал тонкий и противный голос Лехи Цыбина, педрилы, которого терпеть не мог и по возможности избегал. Зачем только Стас взял его на работу? В службе безопасности служили, в основном, отставники, бывшие омоновцы или собровцы. Этот был из братков, конкретный пацан, дважды отмотал срок, причем первый раз за групповое изнасилование. Дальше - ясно. К этому Лехе все относятся с брезгливостью, а вот Стасу он зачем-то нужен. Для каких-то связей, что ли? С кем?