А она опять уперлась - мол, тебе решать и больше никому!
- Я чего-нибудь такое решу, а Кот начнет жалобно мяукать. И побежит, задрав хвост, к помойным бакам искать других котов и заводить с ними предосудительные знакомства. Тогда что?
- Кот будет ждать. Безропотно и старательно. Но... не больше месяца. Через месяц - к бакам. И привет!
Она согласилась! Не сердится! Господи, да какой там месяц - двух недель хватит за глаза и за уши. Кстати, отпуск ему больше, чем на две недели, никто не даст.
Дмитрий встал из-за стола, подошел сзади к Юльке и начал целовать ее волосы, пахнущие, как всегда, не то какой-то травой, не то полевыми цветами.
Он улетел четырнадцатого декабря, обещав вернуться к Новому году.
* * *
"Долго не писала, не было времени. Во-вторых, все непонятней становится, для чего я пишу. На художественную прозу мое сочинение явно не тянет, это надо с печалью принять. Потомков, которые захотят со слабым интересом узнать, что у них была за прабабка, - не ожидается. Даже стихи перестали получаться, а выдавливать их из себя по капле, как раба, не хочу - сказано же: писать надо только тогда, когда НЕ писать не можешь. А я сейчас хочу - не стихи, а жить.
Ну-с, а пока - светская хроника.
Miss Mishсarudny только что пришла из бассейна, что в кампусе, и теперь, как обычно, сидит наверху, на deck. Солнце довольно горячее, хотя на дворе январь. С ней, как водится, семейство кошачьих: Маша - прямо на полу, на солнышке, а Ник, ясное дело, на столе, рядом с тетрадкой. Общая расслабуха. Продолжение следует.
Неделю назад мы проводили Диму.
Надо ли подробно описывать, как он прилетел, как мы встретились? Хотя, по справедливости, встреча была трогательная - мы оба жутко волновались. Димку поселили в кабинете отца. В первый же день я показала ему ближайшие окрестности - берег океана, дорожку, по которой по вечерам хожу, скамейку, где мы провожаем солнце. Хотела познакомить с Роналдом, но он, увы, в отъезде по поводу своих заводов, газет и прочих богатств. Я, конечно, небрежно сообщила Димке - мол, на этой вот скамье я обычно назначаю свидания одному знакомому миллионеру. Димка хмыкнул. По-моему, решил, что я вру.
После обеда Рут возила нас всех в ее любимый японский ресторан, где я, чуть не до смерти поразив Димку, ела сырую рыбу. Палочками! Так вот, после обеда мы с ним вдвоем прошли длинным прогулочным маршрутом, который я недавно освоила, - через поляну, что напротив кампуса, где специально для нас стояла на одной ноге какая-то птица, не то цапля, не то аист. Не то, на худой конец, журавль. Потом мы шли по тропинке вокруг заросшего озера, полного водоплавающей мелкоты, - к берегу океана. Там я всегда отдыхаю на камне у обрыва. Это очень красивое место - крутой обрыв, внизу океан, у самого края растет огромный всамделишный кактус. Димка сказал, что он просто потрясен... как я здорово хожу. Я-то, конечно, устала, но - noblesse oblige (франц.), старалась поменьше хромать. Потом он заявил, что у океана как-то необыкновенно много воздуха. Что поделаешь - художественная натура! И вообще я видела, что он от всего в восторге, начиная с полета. А потом - от аэропорта в Лос-Анджелесе, про который он говорит, что, попав туда, почувствовал, будто очутился в каком-то санатории в Крыму, где был однажды в глубоком детстве: красота, все сверкает белизной, веселые, загорелые люди в шортах, кругом тропические растения. А он, как чукча, в зимней куртке и меховой шапке...