И как полицейский, который следил за тестом на водительские права, не выглядел странным, и его имя не было смешным, что насторожило меня.
Когда я уже собрался было прощаться с тётей Хелен, я начал плакать. Я плакал по-настоящему. Не паническими слезами, как я часто делаю. И я пообещал ей не плакать по пустякам, потому что меня посетила ужасная мысль, что в сравнении со всеми слезами, которые я проливаю, слёзы из-за тёти Хелен кажутся незначительными.
Потом я попрощался и поехал домой.
Этой ночью я ещё раз прочитал книгу, потому что знал, что если не сделаю этого, то снова начну плакать. Я имею в виду, паническими слезами. Я читал до тех пор, пока полностью не обессилел, и пошёл спать. Утром я закончил читать и сразу же начал заново. Что угодно, только не плакать. Потому что я обещал тёте Хелен. И потому, что я не хочу снова начать много думать. Только не о том, что произошло на прошлой неделе. Только не об этом.
Не знаю, бывало ли у тебя подобное чувство. Что хочется уснуть на тысячу лет. Или просто не существовать. Или просто не знать, что ты существуешь. Или что-то подобное. Это желание очень болезненное, но оно появляется, когда я чувствую себя так, как сейчас. Вот почему я стараюсь не думать. Я просто хочу, чтобы всё перестало вращаться. Если станет хуже, мне придётся снова обратиться к врачу. Мне опять становится хуже.
С любовью, Чарли.
1 января 1992
Дорогой друг,
Сейчас уже четыре часа утра, а значит, уже новый год, хотя пока люди спят, это так и остаётся тридцать первым декабря. Я не могу уснуть. Все остальные либо спят, либо занимаются сексом. Я смотрел кабельный телевизор и ел желе. И предметы вокруг движутся. Я хотел бы рассказать тебе про Сэм, и Патрика, и Крейга, и Брэда, и Боба, и про всех, но сейчас ничего не вспомню.
На улице так спокойно. Я знаю это. Я ездил в «Большой парень» чуть раньше. И увидел Сэм и Патрика. Они были с Брэдом и Крейгом. И мне стало очень грустно, ведь я хотел побыть с ними наедине. Раньше с этим не возникало трудностей.
Час назад всё стало намного хуже, я смотрел на дерево, которое было драконом, а потом опять деревом, и вспомнил, как в один замечательный день чувствовал себя частью воздуха. И я вспомнил, как косил газон тогда, а сегодня расчищал проезд от снега. Я даже почистил от снега дорожку Боба, что на самом деле является довольно странным занятием на вечеринке в канун Нового года. Мои щёки раскраснелись, совсем как у мистера Зи, когда он напьётся и начинает рассказывать, что когда гусеница облачается в кокон, она испытывает ужасные муки, и что на переваривание жвачки уходит семь лет.