— Не вижу причин для твоего беспокойства, — жестко сказала она.
— Шона, если ты собираешься продавать свое поместье, я бы не хотел, чтобы оно попало в чужие руки — вот в чем проблема. Просто не могу позволить, чтобы такое случилось.
Она подняла на него удивленные глаза.
— Ой, прямо так и не позволишь? Если мне и придется пустить его с молотка, так я продам его любому, кто мне больше нравится. Но запомни и будь уверен, что оно никогда не достанется тебе.
Видимо, ее слова не были для него неожиданностью, однако, стремясь во что бы то ни стало сломить ее упорство, он спокойно продолжил, покачав головой:
— Послушай, ведь мои деньги ничем не отличаются от других. Ты просто отвергаешь саму мысль, что владельцем твоей земли станет Макалистер.
— Меня радует твоя проницательность, — насмешливо сказала она. — Теперь, думаю, все стало на свои места, и мне здесь делать нечего.
— Не торопись.
Не желая отступать, он с силой сжал ее руки.
Она уже поняла всю тщетность попытки вырваться от него, поэтому на этот раз ей хватило выдержки спокойно сказать:
— Давай не будем напрасно тратить время. Пока я жива, собственность Струанов никогда не попадет в твои руки.
— Ты слишком самоуверенна, — взревел он. — Стоит мне захотеть, и ты обанкротишься быстрее чем за месяц. И тогда твое имение попадет в руки ликвидаторов, а они из всех предложений, конечно, примут самое выгодное. Будь уверена, его сделаю я.
Она заглянула в его глаза с надеждой увидеть хоть какую-то искорку — намек на то, что он блефует, запугивает ее. Но нет, Дирк Макалистер никогда не прибегал к пустым угрозам. Возможно, этот негодяй уже скупил со скидкой часть ее векселей и теперь может потребовать у нее выплаты по ним в любое время.
У Шоны слезы подступили к глазам. Что же будет с Мораг, Лачи, Джами и другими ее домочадцами, полностью зависящими от нее?
— Тебе мало своего? — спросила она его с презрением. — В тебе взыграла жадность или дает себя знать былая вражда между нашими семействами?
— Ни то и ни другое, — зло ответил он. — Мне не нужны земли Струанов. — Его глаза отливали холодным блеском. Вдруг на его губах заиграла сардоническая улыбка. — Ты — единственное, чего и кого я хочу.
Девушка инстинктивно насторожилась и мрачно предупредила:
— Если ты опять начнешь меня мучить, я…
— Я говорю о нашем браке, — нетерпеливо перебил он ее.
Это было для нее полной неожиданностью, от растерянности голова пошла кругом. Наконец, взглянув ему в глаза и тяжело вздохнув, девушка, не найдя ничего лучшего, сказала:
— Может, ты отпустишь мою руку, мне больно.