Что ни говори, а часть его сущности и ко мне прилепилась. Может, в этом все дело.
— А я не люблю мистику, — скривился Книжник. Это была правда. Семинария приучила вникать в суть вещей и не верить суевериям. Но жизнь то и дело испытывала на прочность сухие научные выкладки наставников. Приходилось мириться и со «сверхъестественным». Как говорил отец Филарет, его любимый наставник, сверхъестественное — это всего лишь непознанное. До поры до времени.
Книжник перевел взгляд на кресло, у которого развалилась туша отдыхающего медведеподобного мута. Преодолел страх, поднялся, подошел ближе. Мутант следил за ним одним открытым, неподвижным глазом. Семинарист протянул руку, поднял с кресла книгу. Тяжелая, как кирпич, объемная. Посмотрел на потрепанную, выцветшую обложку.
Вздрогнул.
Это был «Властелин Колец» Толкиена. Запрещенная в Кремле книга. Книга враждебного народа, несущая мысли, идеи, дух врага. Когда-то ее читали и здесь, в Москве. Это было еще до Последней Войны, которая изменила все, расколов мир сначала пополам, а следом — расколотив вдребезги на тысячи осколков. От содержания книги в памяти людей не осталось ничего. Если не считать названия этой сумасшедшей секты. Которая, впрочем, не имела к книге никакого отношения.
— Читал? — глядя на него, поинтересовался старик.
Семинарист помотал головой. Осторожно положил книгу на место.
— Возьми, — предложил Отшельник, — Очень поучительная история. Особенно для тех, кто собирается одолеть зло.
Некоторое время Книжник боролся с искушением. В жизни он преступал много правил, и еще одно нарушение не имело значения. А книгу прочитать хотелось. Хотелось до боли, до скрипа зубов. Казалось, там, на этих пожелтевших страницах, притаилась истина. Ответы на все вопросы, что мучили его долгие годы. На то и книги, чтобы давать ответы. Может ли книга, написанная «на той», враждебной стороне, нести истину?
А может ли враг стать другом? Ответ рядом. Зигфрид, его лучший друг. Хельга, его первая любовь. Может, книга станет следующим шагом к примирению после двухсотлетней вражды?
Поздно.
— Нет, — твердо сказал Книжник. — Старые книги ничему не научили людей. Я напишу свою собственную историю.
И бросил книгу обратно в кресло.
— Ну что же, дерзай, — сказал Отшельник, — Кто-то в этом мире должен писать истории. Потому что наш мир таков, каким мы его узнаем из книг.
Зигфрид решительно поднялся из-за стола. Захлопал крылом Йохан, угрожающе приподнялся мутант у кресла.
— Спасибо за гостеприимство, — бледно улыбаясь, сказала Хельга.
— Спасибо за информацию, — сухо добавил Зигфрид. — И за еду, конечно.