Конечно, такое зрелище могло приковать внимание солдата, стоявшего в дозоре над въездными воротами замка Уорк; молодой человек был в полных боевых доспехах, но шлем снял и положил у ног; тем не менее на него, казалось, не производило никакого впечатления все, что он видел перед собой; он был так погружен в свои мысли, что не заметил, как женщина — правда, по невесомости походки ее можно было бы принять за тень — по внутренней лестнице вышла на смотровую площадку и приблизилась к нему. Но, остановившись в нескольких шагах, она, словно боясь идти дальше, замерла, прислонившись к стене. Она уже несколько минут стояла в этой позе, когда с другого крыла замка послышался окрик часового и, передаваясь от дозорного к дозорному, достиг наконец молодого человека; обернувшись в другую сторону, чтобы окликнуть соседнего часового, он заметил совсем близко белый силуэт женщины, неподвижной и безмолвной, как статуя. Караульный отклик так и не сорвался с его губ; он хотел было подойти к той, кого никак не ожидал увидеть рядом, но сдержал свой порыв, прикованный к месту тем чувством, которое сторонний наблюдатель мог бы принять за почтение. В этот миг дозорный, убедившись, что не получил ответа, прокричал вторично, еще громче. Казалось, молодой человек пересилил самого себя и явно изменившимся голосом повторил ночной предостерегающий крик; ослабевая по мере отдаления, он угас в том месте, откуда раздался.
— Прекрасно, сеньор мой, — произнесло тут белое видение, приближаясь к бакалавру, — вижу, вы исправно несете стражу и мы в полной безопасности. А то я уже засомневалась в этом, убедившись, что можно незаметно подойти к вам совсем близко.
— Да, я не прощу себе, графиня, — ответил молодой человек, — не только то, что не услышал вас — вы ступаете по земле легче, чем в небе скользят облака, плывущие из Шотландии, — но и не угадал вашего присутствия: я не думал, что мое сердце столь глухо!
— Но почему, любезный мой племянник, вы не появились на ужине, данном мною в честь наших славных рыцарей? — с улыбкой спросила графиня. — Мне кажется, после таких тягостных трудов вы не можете жаловаться на аппетит.
— Потому что я не хотел никому поручать заботу об охране вверенного мне сокровища, графиня. Разве я мог бы найти миг покоя, если бы меня не было здесь?
— А я думаю, Уильям, — с улыбкой продолжала Аликс, — что вы наложили на себя наказание, чтобы искупить ваше легкомыслие, из-за которого нам теперь приходится иметь дело с целой армией. Если в этом истинная причина, лишающая нас вашего общества, то я нахожу наказание, возложенное вами на себя, вполне заслуженным, чтобы хоть чем-либо ослабить его суровость. Однако, поскольку нам необходим на совете ваш благоразумный опыт, поставьте другого дозорного на ваше место. Вы смените его после того, как выскажете нам ваше мнение.