— Выяснить в чем дело, почему прекратила огонь носовая башня – тут же последовал приказ Пилкина.
Все оказалось банальнее, просто в башне закончились снаряды, их там осталось по три на ствол, потому она и прекратила огонь. А мы похоже так увлеклись, что совсем забыли что у нас не бездонные погреба, а если сейчас появятся дредноуты противника нам даже ответить будет нечем.
Прекратить огонь – приказал я
Но Ваше Превосходительство броненосец ещё не добит – возбужденным голосом проговорил Крыжановский.
Передать сигнал на корабли, прекратить огонь всем следовать за мной. Крыжановский проложить курс на север. Идем домой. Надо выяснить, сколько снарядов осталось на "Полтаве".
Я ещё не полностью отошел от боя, как и все в боевой рубке "Петропавловска", был возбуждён только что закончившимся боем. Поздравления сыпались со всех сторон, особенно радовался наш главный артиллерист Свиньин. Но я решил его немного остудить.
Владимир Александрович, голубчик, а вы что так радуетесь? Ваши подопечные на потопление трех допотопных броненосцев расстреляли весь боезапас, и нам из-за этого пришлось помиловать четвёртый, а самим побыстрей уходить домой. Это хорошо что немцы об этом не знают, а то бы выслали ещё парочку таких же броненосцев за нами вдогон, а нам и отбиться нечем. Ладно бы только броненосцы, а если вдруг дредноуты, хотя от них мы бы сбежали, но нам пришлось бы затопить своего "Макарова" предварительно сняв команду. И не дай бог, тут появятся линейные крейсера, вот они нас догонят. А у нас сколько снарядов осталось, чтоб отбиться? Не скажешь.
— Сто двадцать три снаряда у нас и на "Полтаве" около двухсот.
Это о чем говорит – что десять минут мы можем пострелять, ну а если отбиваться от противника каждой башней по очереди, вначале один линкор, потом следующий, то можно растянуть это удовольствие почти на час – проговорил я это все с иронией. Это значит, что мы ещё немного повоюем и дадим крейсерам уйти.
Как только придем в Гельсингфорс, отдам распоряжение – всегда оставлять одну четверть боезапаса в башне на более сильного противника – проговорил я вслух, конкретно не к кому не обращаясь.
Я точно не помнил, когда именно немцы перевели свои дредноуты с Северного моря на Балтику. Может они уже где-то здесь в одном из портов балтийского побережья, и вышли в море сразу после известия о встрече своих броненосцев с русскими линкорами и об обстреле Мемеля. Поэтому я повел свой отряд на север, надо было уводить корабли подальше от вражеского побережья, так как встреча даже с парой немецких линкоров могла плохо кончиться для нас. Нет, я не боялся пары линкоров будь эта встреча в другой раз, а вот сейчас у нас просто нет другого выхода как уходить подальше и побыстрей. И всё из-за того, что в артпогребах оставалось снарядов на десять минут боя. Да и быстро уходить не получалось из-за поврежденного флагманского крейсера Плена, нам пришлось уменьшить скорость до десяти узлов. Мы уходили, а позади нас подымался дым от пожаров, как в самом порту – там горели какие-то постройки, так и в гавани, где горели суда и повреждённый крейсер. У песчаной косы пылал выбросившийся на отмель броненосец противника, а так как на море опускались сумерки, то зарево его пожара было хорошо видно и это не могло не радовать нас.