Эсминец набирал ход, а по корме взрывались снаряды преследователя. Нам приходилось менять курс, чтобы сбить прицел не идти же всё время по прямой.
Михаил Андреевич – обратился ко мне мой штурман Кемарский – тут в трех милях от полуострова начинается песчаная банка, а не посадить нам немца на неё.
— Как ты это собираешься сделать?
Я знаю проход, правда там всего полсотни ширины и четыре метра глубины, но нам этого хватит, а вот ему – и показывает рукой на корму, за которой подымались фонтаны от взрывов снарядов нашего преследователя – нет.
— А ты нас сам не загонишь на эту косу, тогда нам всем настанет конец. Где ты будешь искать свой проход, если за нами идет – и это не эсминец, а крейсер. И пары снарядов с него нам хватит, чтоб встать. Давай от греха подальше, обойдем эту банку, и будем надеяться на машинную команду. А на такой скорости мы твой проход просто не увидим.
— Тогда давайте по самой кромке я проведу, а потом сразу четыре румба в право, и если немцы клюнут то они захотят срезать этот угол. Тогда они могут задеть своими винтами за мель, а если возьмут ещё круче, то и совсем выскочат на неё. Но надо это всё сделать так, чтобы это выглядело, как будто это они заставили нас курс изменить.
Мы чуть довернули к самой банке и теперь под нами было 5- 6-ь метров воды, позади подымалась большая спутная волна, скорость стала падать, как будто в котлах стал садиться пар. Хорошо что это продолжалось меньше мили, но это позволило крейсеру сблизиться на несколько кабельтовых. Один из его снарядов лег непосредственно недалеко от левого борта в обшивке образовались две пробоины от осколков. Следующий залп лёг перелётом метров двадцать, подняв столбы воды по курсу, что даже мы успели в один из них влететь, пока он оседал. Как только мы прошли песчаную банку сразу повернули чуть ли не на 90 градусов, как будто резко меняем курс из-за разрывов с левого борта. Обходя банку с севера, намерено начали сбрасывать ход и как только увидели, что форштевень крейсера глядит на нас, снова начали набирать ход и ворочать курсом на север, как будто собираемся уходить в сторону финского побережья. Крейсер стал резать угол, но видимо на его борту штурман смог определиться, где именно они находятся, и куда этот курс ведёт. Крейсер стал отрабатывать назад и ворочать влево, стараясь вывернуть, но не успел и воткнулся в мель, выползая на неё носом. Отойдя за приделы дальности орудий крейсера, начали наблюдать за действиями противника. Эсминец подошел к своему крейсеру – и видимо сейчас предпримет попытку стащить его на более глубокое место. Мы отправили радиограмму в штаб флота, где сообщили – что немецкие линейные корабли прекратили преследование и повернули назад, о нашем бое у Дагерорта с двумя эсминцами противника и что один эсминец потопили а второй поврежден. О немецком крейсере, что выскочил на банку в семи милях к северу от Дагерорта. И попросили выслать дозорные крейсера, чтобы уничтожить или захватить крейсер противника, пока он сидит на мели. После этого, встали в отдаленности, в ожидании прибытия своих крейсеров наблюдая за немцами. И так, узнав от своих пленных, что нами был потоплен новейший эсминец V-100 в 1500 тонн при четырёх 88-мм орудиях и шести торпедных трубах в 500-мм. Второй был его собратом V-99 (Впоследствии нам стало известно, что немцы его так и не дотащили до своих берегов, он затонул в десяти милях от Мемеля, и что на эсминце было 14 убитых и 27 раненых. Кроме того, они спасли с V-100 всего 11-ь человек.) А вот этот крейсер перед нами, это "Пиллау" то есть, это так и не ставшим русским крейсером, "Муравьёв Амурский". Заказанный перед войной немецкой фирме Шихау, а после начала войны, немцы крейсер реквизировали для нужд своего флота. С крейсера на эсминец подали буксиры, и теперь эсминец помогал своими машинами сползти крейсеру с банки.