Однако придуманная формулировка меня на тот момент утешила. Стала в нее играть и поняла, что, пока ребенок маленький, быть матерью-одиночкой при фактическом муже гораздо выгоднее, чем без него. Уходить мне было некуда, вот в чем дело. Родительская квартира отошла Союзу писателей, а бабуля после отъезда родителей вернулась в свою комнату в коммуналке. Бабуля была единственной, кто мне сострадал, правда, вслух ничего подобного не произносила. Дабы не расхолаживать. И не злить Лапонецкого. Но я чувствовала, что в самом крайнем случае она примет меня, и приберегала этот случай до упора.
Упор случился, когда Димке исполнилось четыре года.
…Муж выглядел сильно истомленным, и, как обычно, после ночного дежурства, от него пахло женскими духами. Душными, дешевыми, раздражающими мой нюхательный аппарат. Я не стала сдерживаться, выстрелила ему в лоб ядовитым вопросом. Вместо ответа он красноречиво провел пальцем по ближайшей к нему тумбочке:
– Ты здесь не убирала сегодня? – Затем прошел в комнату и стал таким образом методично проверять все открытые поверхности: – А здесь?
– Что?! – У меня даже дыхание перехватило от обиды.
– Я спрашиваю, ты что же, пыль нигде сегодня не вытирала?
– Вытирала, вытирала, я видел, – подскочил мой маленький защитник. – Не плачь, мамуся!
– Знаешь, сын, эти женщины только и умеют, что ныть, обижаться и плакать. Вот смотри, я устал после работы, кушать хочу, и что же я вижу вместо обеда? Слезы? Мы же, мужчины – Лапонецкие, никогда не плачем, правда, сын?
– Мама, – проникнувшись тирадой, вымолвил Димка, – иди-ка на кухню. Готовь еду, – и повелительно махнул ручкой.
Я взвилась. Ну нет. Вот уж точно нет. Я позволяла вести себя со мной проктологу Лапонецкому как угодно, даже эксплуатировать, даже оскорблять. Но я не могу допустить, что из моего сынишки вырастет ему подобное чудовище. Которое потом станет разговаривать и поступать со мной таким же образом, как этот тип. Хватит с меня, пожалуй, одного монстра.
– Пойдем-ка, сынок, погуляем, – сказала как можно ровнее.
– Никуда вы не пойдете. – Лапонецкий вырвал у меня ручонку сына. – Ты сейчас не в том состоянии.
В этот момент подоспела свекровь.
– Мать, хорошо, что зашла, – сказал Лапонецкий. – Пойдите прогуляйтесь с Димоном, а потом, – он приглушил голос, – покорми его у себя.
– Что, снова истерика? – свистящим шепотом спросила свекровь.
Лапонецкий выразительно кивнул, и вместе они принялись собирать Димку.
– Немедленно отдайте моего сына, – запротестовала я. – Димка, Димочка, иди ко мне!
– Тихо-тихо, – прикрывая собой ребенка, засуетилась свекровь, – ты, Шура, успокойся, приведи себя в порядок, с мужем пообщайся. А ребенок пусть побудет у меня, – и ловко выскользнула, подхватив Димку, пока я в бессильном бешенстве прорывалась за ним через непреодолимую преграду в виде Лапонецкого.