Но Фернан сказал:
— Я именно так и думаю. Раз все политические партии Франции против — стало быть, нажим идет со стороны.
— Откуда ты это взял? — спрашивает Жером, потирая свой толстый нос, чтобы скрыть улыбку.
— У нас, например, в Шуази…
— Ты что, из Шуази? Из Шуази-ле-Руа? — изумился Жером и бросил взгляд на Леону.
— Да, а что? — спрашивает Фернан.
— Значит, ты знаешь Мориса?
Фернан удивился: какого Мориса? Но тут же понял, что ни о каком другом Морисе не могло быть речи.
— Тореза? Конечно, знаю. Ну… как все.
Из вопроса Жерома Фернан и Тэо сделали вывод, что он коммунист. По правде говоря, оба об этом догадывались. И ясно еще одно: Жером не скрывает, что он коммунист. Он говорит об этом при всех, чрезвычайно просто. А то ведь попадаются такие коммунисты, которые, вроде членов других партий, надевают или снимают свои значки в зависимости от того, где находятся.
— Вот это да! И ты часто видел его?
— Довольно часто.
— Вот это да! Замечательно!
— А знаешь, кто еще живет в Шуази? — вмешалась Леона. — Учительница, которая взяла к себе дочку Жоржетты.
— Верно. Может быть, ты знаком с нею? — сказал Жером Фернану. — Жаль, не знаю ее фамилии. Леона, спроси-ка у Жоржетты.
— Сегодня как раз пришло письмо от девочки, — сказала Леона.
— Что же она пишет? — быстро спросил Жером, — очевидно, судьба Жинетты интересовала его не меньше политики. — Как она там?
— Пишет, что ей хорошо, но все-таки… — тихо сказала Леона, думая о своих дочерях. Наступило молчание. Фернан воспользовался этим и продолжил свою мысль:
— Так вот, отец писал, что в Шуази две недели тому назад муниципальный совет собрался в полном составе и вынес требование, чтобы до рождества освободили из армии всех, кто призывался в сорок девятом году. В муниципальный совет входят тринадцать коммунистов, кажется, десять РПФ, три-четыре социалиста и МРП. Так вот, раз все французские партии против увеличения срока, мне и кажется, что это извне нажимают.
— Что ж, в твоем мнении есть доля правды, — ответил Жером. — Я не хочу сказать, что в других партиях сплошь мерзавцы, но не забывай: все их руководители, как в правительстве, так и в палате, были за увеличение срока службы… Одни только коммунисты были против. А остальные… стоит американцам сказать слово, как их дружки немедленно отвечают: «О-кэй!»
— Во всех этих политических махинациях не разберешься, — сердито буркнул Тэо. — А расплачиваемся мы!
— Что для янки увеличение срока службы? — сказал Мишель. — В армии у них хорошее жалованье — по тридцать, по сорок тысяч в месяц; об офицерах и говорить нечего. Для янки это вроде каникул.