Конан выглянул из высокого стрельчатого окна с золотыми подоконниками, выходящего на широкую террасу, и крякнул от неожиданности, увидев синее небо, усеянное звездами. Его заточили в каменный мешок с первыми лучами солнца, а сейчас было за полночь. Он и не подозревал, что пробыл под землей так долго. Внезапно он обнаружил, что ужасно проголодался.
Пелиас провел Конана в зал с позолоченными сводами, серебряным полом и стенами, облицованными лазуритом, и там устало опустился на диван.
— Наконец-то я вижу золото и шелка, — сказал он. — Тзота уверял, что он выше телесных наслаждений. Но он — полудемон, а я — человек, хотя и волшебник. Я люблю удобства и вкусную еду. Между прочим, Тзота скрутил меня, когда я выпил лишнего и уснул. Вино — предатель, клянусь белоснежными грудями Иштар! И хитрый предатель: стоило о нем вспомнить, а оно уже на столе. Надо воздать ему по заслугам. Налей-ка мне чашу, друг мой… Ан нет, я забыл, что вы король. Я вас сам обслужу.
— К демонам церемонии, — проворчал Конан, наполняя хрустальную чашу и подавая Пелиасу. После чего опрокинул над собственным ртом кувшин. — Этот пес знает толк в вине, — заметил он, вытирая губы. — Но, клянусь Кромом, нет смысла ждать, пока проснутся солдаты и перережут нам глотки.
— Не беспокойтесь, друг мой. Не желаете ли посмотреть, что поделывает Страбонус?
Глаза Конана заблестели. Он до белизны в суставах стиснул рукоять меча.
— Страбонус! — воскликнул он. — Как я мечтаю выпустить ему потроха!
Пелиас взял со столика из черного дерева большой блестящий шар.
— Хрустальный шар Тзоты. Детская игрушка, но при нехватке времени на более серьезные чары вполне годится. Смотрите, ваше величество!
Он поставил шар перед Конаном, и тот вгляделся в его сумрачную глубину. Перед ним вереницей проплывали образы. Вот знакомый пейзаж: пологие берега извилистой реки, равнина, которую обступили низкие холмы. На северном берегу высится крепостная стена города, вдоль нее тянется ров.
— Клянусь Кромом! — вскричал Конан. — Это Шамар! Его осадили проклятые псы!
Захватчики уже переправились через реку и разбили лагерь в узкой долине между городом и холмами. Солдаты лезли на стены, их доспехи поблескивали в лунном свете. Со стен и башен на них сыпались стрелы и камни, штурмующие пятились и снова шли на приступ.
Конан выругался, а между тем эта сцена сменилась другой: высокие башни и сверкающие купола пронзают туманное небо. Конан узнал свою столицу Тарантию, охваченную смятением. Он видел пуантенских рыцарей в стальной броне, самых верных своих воинов, выезжающих из ворот. Народ, столпившийся на улицах, бранил и освистывал их. Он видел, как рыцари с гербом Пеллиа на щитах врывались в башни и дома и творили бесчинства на улицах и площадях. И над всем этим нависало призрачное, искаженное гримасой торжества лицо принца Арпелло де Пеллиа.