Но проблема партизанских отрядов осталась, точнее даже возросла. Теперь диверсии проходили на территории от реки Ангара до Благовещенска. И решать эту проблему как-то требовалось, причем в срочном порядке. Командование пусть с запозданием но все же пришло к разумному выводу, что раз уж движение все равно застопорено партизанскими диверсиями и сотни тысяч солдат стоят без движения на дороге, то стоит их чем-то занять, а именно патрулированием, поиском и уничтожением партизан, для чего выделили две армии.
Поначалу получалось не ахти. Слишком уж эти задачи для солдат были неестественными, но постепенно полученный опыт и количество задействованных сил сделали свое дело. Партизан удалось отогнать от дороги и движение восстановилось, хотя диверсии продолжались, но не в таких ужасающих масштабах как раньше.
А весной так и вовсе удалось практически уничтожить один партизанский отряд. Вырваться из ловушки в которую их заманили удалось едва ли сотне человек.
Пришла уверенность, что до конца две тысячи сорок третьего года, особенно в зиму, с партизанским движением будет покончено на корню и удастся развить решительное наступление с прорывом енисейской линии обороны и последующим быстрым продвижением на запад.
"Даже удивительно сколько проблем удалось создать для нас этим партизанам, — подумал Уси. — Ведь их так мало, ничтожно мало… А сколько сил и средств требуется чтобы их хоть как-то локализовать и исправить последствия диверсий!"
Раздался стук в дверь и после разрешения войти, в кабинет вошел посыльный.
— Товарищ капитан, вас просят пройти…
— Новых пленников привезли? — перебил солдата Нанкин, зная куда его обычно "просят пройти", а куда и кто "вызывает".
— Так точно.
— Сейчас буду.
Посыльный отдал честь и удалился.
Уси Нанкин надел фуражку и пошел в камеру для допросов. Считалось что железо нужно ковать пока горячо, дескать сразу после пленения люди наиболее податливы.
Хотя капитан не видел в этом особого смысла. Все равно придется применять сыворотку правды, не надеясь на правдивость ответов даже при применении пыточных методов и даже полиграфа, так какая разница, когда допрашивать: сразу или чуть погодя, когда пленники чуть придут в себя?
"Наверное, даже лучше допрашивать чуть позже, — подумал он, — чтобы пленники осознали в полной мере, что с ними произошло и что с ними может стать. А потом дать "пряник" надежды на лучшую долю, не убирая из виду "кнут" наказания. Но начальству виднее. Раз говорят допрашивать сразу, значит сразу. Может тут дело в банальном желании получить информацию от пленных как можно быстрее…"