Уламывать сэра Эдмунда пришлось долго, но постепенно Ленокс внушил ему, что он сумеет великолепно сойти за уличного зеваку и заслужить очки как сыщик.
Наконец, спустя полчаса и еще несколько чашек кофе, его брат поднялся наверх переодеться. Грэхем подал ему горсть золы из камина, и сэр Эдмунд, когда спустился вниз, выглядел вполне убедительно.
— Я хорошо выгляжу? — спросил он.
— Для этой роли превосходно, — сказал Ленокс. — Грэхем, принесите фляжку бренди для сэра Эдмунда, будьте так добры.
— Слушаю, сэр.
Ленокс быстро написал что-то на листке бумаги.
— Если какой-нибудь констебль тебя побеспокоит, попроси его отнести эту записку Итедеру. В ней говорится, что ты там по моему поручению.
— Если ты уверен, Чарльз… — сказал Эдмунд.
— Абсолютно! Возьми-ка фляжку, — сказал он, так как Грэхем вернулся. — Бренди будет тебя согревать и обеспечит необходимый запашок. Но не опьяней.
После еще нескольких минут упирания Эдмунд ушел. Ленокс немножко посмеялся про себя. Но он был рад, что Эдмунд согласился нести дозор. Убийца должен вернуться за своим оружием, если у него есть хоть капля ума, и Ленокс специально не упомянул этот факт, когда разговаривал с Итедером. Констебль у двери комнаты Пру Смит мгновенно отпугнул бы кого угодно. Конечно, надежда невелика, но, может быть, Эдмунд что-то обнаружит. При обычных обстоятельствах он поручил бы это Скэггсу, но он ждал, чтобы Скэггс завершил уже порученное ему столь же неотложное дело — расследование окруженного таинственностью Родерика Поттса.
В одном из многих их разговоров — кратких и длинных — с начала расследования леди Джейн сказала что-то, что свербило мозг Ленокса. Конкретно она сказала, что он обязан сообщить Джеймсу, молодому лакею, об истинном поведении Пру Смит. Она указывала, что это избавит его от страданий, позволит молодому человеку зачеркнуть прошлое, пусть даже поначалу и усугубит его горе. Правда принесет ему душевный мир. Или, во всяком случае, он не будет вести ущербную жизнь, не желая полюбить какую бы то ни было девушку так, как он любил идеальный образ Пру.
В ответ Ленокс сказал тогда, что Джеймс действительно будет сокрушен, но новое горе отнюдь не рассеется так быстро, как думает она. Никакие объяснения поведения Пру его не удовлетворят. Хотя он и может забыть ее быстрее, узнав про ее делишки, но может и наоборот — думать о них не переставая, иссыхая от ревности, сомнений в себе и странной смеси ненависти и любви, которая овладевает человеком в горе, если он узнает черный факт о предмете своего преклонения.