— Грэхем, моя поездка в Сен-Тропе отменяется, — сообщил Ленокс, когда наконец-то вернулся к себе домой.
— Сэр? — сказал Грэхем. Он сидел в маленьком кресле в прихожей, все в той же одежде, что раньше вечером, и читал последний выпуск грошовой газетки. Когда Ленокс вошел, он сложил ее и засунул в нагрудный карман.
— В Сен-Тропе, Грэхем, на Ривьере. Я же вам, конечно, говорил.
— Нет, сэр. Хотя я заметил несколько карт Франции на бюро в вашей библиотеке, сэр.
Ленокс вздохнул.
— Вторая сорвавшаяся поездка за этот год, знаете ли.
— Да, сэр.
— Париж осенью из-за чертовой подделки, а теперь Биарриц.
Одним из страстных увлечений Ленокса была Римская империя, о которой он читал не переставая. Время от времени он навещал места, где она оставила тот или иной след, большой или малый.
— Сэр?
— И пляжи, Грэхем. Теплые пляжи!
— Крайне сожалею, сэр.
— Париж, а вот теперь еще и побережье!
— Крайне сожалею, сэр, что эти поездки пришлось отложить.
— Как-то несправедливо.
— Совершенно верно, сэр. Ваш стаканчик на сон грядущий?
Они вместе пошли в библиотеку. Ленокс сел, и Грэхем подал ему подогретое вино.
— В самый раз, — сказал Ленокс, отхлебнув. И вздохнул. — Я две недели обдумывал эту поездку, заказал карту этой области у картографа.
— Если не ошибаюсь, ее доставили днем, сэр. Передать ее вам до того, как вы ушли к леди Джейн, не оказалось времени.
— Можете найти ее, Грэхем?
— Разумеется, сэр.
Дворецкий вышел и тут же возвратился с длинным рулоном в руке. Ленокс взял рулон и расчистил место на столе, смахнув на пол полдесятка книг.
— А-а! — сказал он, развертывая рулон.
Прекрасная карта Лазурного берега — прекрасная карта одного из его любимейших мест в мире. В глубине души он всегда мечтал стать путешественником, и хотя забирался достаточно далеко — Россия, Рим, Исландия, — но никогда не забывал детское видение самого себя: пропыленного, истомленного, однако торжествующего, ибо он нашел что-то совершенно новое на самом краю света.
— Взгляните, Грэхем, — сказал он, указывая на узенькую полоску побережья. — Вот куда мы должны были поехать.
— Красивейшие края, сэр.
— Красивейшие.
Они еще помедлили у стола, затем Ленокс со вздохом скатал рулон и опустил его в подставку для зонтиков, которую забрал из родительского дома для хранения любимых карт. Его отец использовал ее для японских свитков, которые не уставал собирать. Они были семьей коллекционеров, о чем свидетельствовали мраморные бюсты древних римлян в заднем углу книжных полок.