— Только один.
— Зачем его приготовляют? В Оксфорде и где бы то ни было?
— А для чего приготовляют любые яды, сэр?
— И ни по какой другой причине?
— Ну, — сказал Джонс, — для него есть еще одно применение.
— Какое же?
— Ученые химики иногда удобряют им свои клумбы. Он особенно полезен для роз и орхидей. — И с этими словами Джонс скрылся за задней дверью, даже не оглянувшись.
Ленокс сказал «благодарю вас» с елико возможной быстротой и выбежал вон, чтобы успеть перехватить извозчика, пока тот еще не уехал. Однако, выйдя на тротуар, он увидел, что кеб уже удаляется и вот-вот свернет за угол. Покупательная способность шиллинга заметно уменьшилась с той поры, когда он был мальчиком.
— Нет! — крикнул он, взмахивая рукой, и в спешке сошел на мостовую. Но он не привык к разбитому булыжнику здешних мест, и его нога до половины голени ухнула в ледяную лужу по соседству со сточной канавой.
Ленокс редко разражался руганью, но на этот раз выругался от души. Его пробрал озноб, а едва он пошел, как ветер принялся хлестать его по ноге. Но он ускорил шаг, и вскоре Дайлс остался позади. Может быть, подвернется кеб, подумал он, и уже вскоре он будет сидеть у огня в своей библиотеке и утолять голод чем-нибудь вкусным.
Мужчина, который в этот день как раз перед четырьмя часами поднялся на крыльцо дома № 11 по Хэмпден-лейн, был, как согласились бы все его друзья, Чарльз Ленокс, далеко не в самом авантажном своем виде. Большую часть дороги до дома ему пришлось пройти пешком, а потому его пальто и поля шляпы были обильно припорошены снегом. Он не сомневался, что одна его ступня скоро отвалится, а вторая, хотя по сравнению почти безупречная, создавала ощущение, будто он идет по улице босой.
Добавьте сложности с убийством Пруденс Смит, его нетерпение поскорее раскрыть это дело ради своего милого друга леди Джейн, и тот факт, что от этой прогулки он совсем измучился и изголодался, и вы в какой-то мере, быть может, сумеете представить себе его состояние.
Однако когда старшая горничная открыла дверь, он поблагодарил ее бодро, будто вернулся после приятного променада в конце весны. Она взяла его пальто, шарф и осведомилась, подать ли ему чаю в библиотеку, на что он изъявил согласие. Только пройдя через прихожую, свернув вправо и закрыв за собой двери своего убежища, он позволил себе вздохнуть, болезненно поежиться и бережно снять свои бунтующие сапоги. Все начинало налаживаться. Пламя источало тепло, и он переоделся в запасной охотничий костюм — мелкоклетчатый, из ткани под названием «собачьи зубы», — который хранил в одном из ящиков в глубине комнаты. А когда подали чай, он уже совсем согрелся, уютно расположился в своем кресле с высокой спинкой, смотрел, как снаружи падает снег, и в руке держал газету, которую мог бы захотеть почитать — или не захотеть — смотря по настроению, а его веки наливались приятной тяжестью.