Эльтара вскинула руку. Тихо-тихо, едва слышно она произнесла свое настоящее имя, и ветви-убийцы тотчас успокоились. Повинуясь, они поспешно расступились открывая дорогу к горам. Эльтара вскочила на спину грифона, и граор, как называли этих зверей в Эльфране, стремительно понес ее вперед.
К вечеру волшебница достигла горных подножий. Блестящие коричневые громады скал возносились в поднебесье, затмевая солнечный свет; казалось, в невообразимо далекий День Творения здесь из-под земли ударили фонтаны раскаленного, расплавленного гранита, взметнулись ввысь да так и застыли, окаменев. Кручи не имели острых граней – все было скруглено, сглажено, точно у отливки, вынутой из формы искусным мастером. Громадные капли жидкого камня застыли на полпути к земле; насколько мог окинуть глаз, стену не пересекало ни единой трещины.
Эльтара подняла голову и прищурилась. Смертный ничего не смог бы разглядеть в толщах голубого аэра над горными вершинами, простой смертный, но не она, Эльтара. Ее глаза странно изменились, сделавшись огненно-алыми, словно восходящее солнце, и этими измененными глазами она увидела парящие высоко в небе крошечные фигурки всадников верхом на диковинных крылатых существах.
Стража Эльфрана использовала грифонов.
– Я здесь, – негромко произнесла принцесса, внимательно глядя вверх на маленькие серебристые фигурки, что реяли в воздушных потоках. – Я здесь!
Ее услышали. Один из всадников направил грифона вниз. Лапы зверя еще не успели коснуться земли, а наездник уже соскочил на землю, как было принято у шиковой молодежи.
Совсем еще юный воин, с чистыми, голубыми, как небо, глазами и длинными, выбивавшимися из-под шлема золотистыми волосами, которым позавидовала бы любая смертная красавица. Высеребренная кольчуга тихонько звякнула, когда воин поспешно преклонил колено перед дочерью своего повелителя.
– О, саойя! Какая честь для меня! Я первым доложу повелителю о вашем возвращении! Я буду сопровождать вас через горы, мы останемся вдвоем в голубой беспредельности, а потом я сложу об этом полете балладу, столь же прекрасную, как и то, что расцветает сейчас в моей душе!
Это был обычный для Эльфрана изысканный и витиеватый придворный стиль. Саойя, или, на людском языке, принцесса Эльфрана, снисходительно улыбнулась. Она уже изрядно отвыкла от манер и обычаев родины, от изящных, утонченных, со скрытыми намеками бесед, где не принято было в открытую выражать свои мысли, зато даму должно было осыпать непрерывным потоком комплиментов.
Принцесса совсем забыла о Двалине. Она вновь становилась наследной владычицей Эльфрана, привыкшей не замечать состоящий в услужении Подгорный народ.