:«Если вы возьмете словари к их текстам, а все писатели первых веков христианства (Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин) были очень плодовитыми людьми, то вы просто не найдете этого слова, нет этого слова и все. Почему? Мне думается, потому что, если посмотреть на 20 веков истории церкви, если вчитаться в каждое слово Евангелия, каждое слово из того, что говорит Иисус, то, когда мы вводим понятие «судьбы», то мы оказываемся в каком-то плену этой греческой богини. Судьба – это плен. «Такова моя судьба», – мы говорим и все. Это значит, что судьба больше, чем все остальное, больше нашего мужества, больше милости Божьей, больше нашей решимости, она такова. Что ее не пересилить молитвой, нашей собственной и наших друзей и Святых. Как только мы вводим в обиход само слово «судьба», мы становимся язычниками, мы перестаем быть христианами. Абсолютно правы были те церковные писатели, которые просто не употребляли этого слова… С одной стороны, человек имеет свободную волю, может выбирать между добром и злом, может выбрать между одной и другой дорогой, с другой стороны, человека ведет по жизни Бог, поэтому Бог посылает человеку то, что ему полезно.». Вот почему в христианстве нет и не может быть по определению Судьбы, но таковая Судьба Тела его начинает отсутствовать у него только тогда, только тогда, когда в свободном волеизъявлении своём он осознанно выбирает путь, где времени не будет. Для святых подвижников и отцов Церкви оно так и есть. Но Человек с его мыслями, умыслами и «изначально злом в природе человека» уже искушаем Телом Судьбы. И всё его тело со всеми его сердечными явлениями, биением пульса, био – физико-химическими процессами и социальными потрясениями, несовершенной ментальностью есть «лежбище для сатаны» как сказали бы монахи времён Нила Сорского. А этот Великий Нестяжатель прямо ратовал за то, что Тело его Судьбы следует отправить на съедение псам. Это как раз и есть христианский пример того, что Тело имеет Судьбу во времени и пространстве (Введенский А. Судьба веры в Бога в борьбе с атеизмом. — «Мысль». 1922. No 2. (авт. — русск. философ и психолог)). Если мы говорим о Судьбе Веры в Бога, значит, подразумеваем, наличие длительности в обращении тех, кто в Бога не верует. И верующие надеются на это, полагая, что им будет дано такое состояние, когда времени не будет. Грядущие Судьбы Вселенной..Эсхатология — главная тема Апокалипсиса Исайи, а также книг Иоиля, Второзахарии, Даниила, Еноха, Сивилл и Кумранских писаний. Историческая динамика изображена в них как движение к мессианскому Царству. Если старые пророки, говоря о нем, были в не меньшей степени озабочены нуждами своего времени, то апокалиптики прямо-таки живут страстным ожиданием последнего Суда. Последнее слово школы Исайи, хотя еще и не приобрело всех характерных черт поздней апокалиптики, тем не менее, открывает собой новую эпоху в иудаизме и библейской письменности. Это не только первый «апокалипсис», но и первое в Ветхом Завете благовестие о тайне воскресения. Обычно считают, что наиболее раннее свидетельство Библии о «пробуждении» мертвых находится в Книге Даниила, написанной в годы гонений, около 165 г. до н. э. Но на самом деле вера в победу над смертью существовала почти за два века до Даниила. Это явствует из Апокалипсиса Исайи. (А. Мень. Дионис, Логос, Судьба. Миф о «золотом веке» и упадке человечества был, вероятно, заимствован Гесиодом из восточных источников. См.: ТЛДМ, с. 26, 90). «Откровение» Иоанна Богослова посвящено одной теме, одному вопросу – ответу, — в нем говорится о судьбах церкви Христовой в мире в пределах истории. Эти судьбы рассматриваются притом не в свете одной только земной, человеческой истории, но в них участвуют и силы небесные, так что получается исчерпывающее по глубине и силе раскрытие судеб христианской церкви, подлинно «апокалипсиса». Такого вопроса и в таком объеме не ставилось во всем Новом (а также и Ветхом) Завете. Если не считать отдельных эпизодических текстов, христианское учение в таком ракурсе вообще не раскрывалось. «Откровению» принадлежит в этом отношении совершенно особое, ему лишь одному свойственное место. Можно в этом смысле сказать, что если бы «Откровение» отсутствовало в Библии, то в ней и вообще отсутствовало бы такое учение о церкви воинствующей.