— Значит, тебе этот Юра опять подвернулся? — с подозрительностью в голосе произнес Паваротти. — Ох, девушка, неспроста это все… А ты, значит, его сюда наладила? Не боялась, что те ребята, которые тебя на «Ниссане» везли, за вами погонятся и сюда приедут?!
— Понимаешь, там у котельной такие дебри из гаражей, что долго выезжать. Напрямую пешком быстрее. В общем, никаких машин за нами не было, это точно.
— Ладно, поверить можно. Но чужого пацана, который тебе целый вечер подворачивался, ты зря сюда привела. Тем более второй откуда-то взялся. И машина у них неведомо откуда появилась.
— Ну, машину они, говорят, у друга покататься взяли… — нехотя произнесла Полина. — Хотя скорее всего угнали где-нибудь. Правда, она с ключами была. Но он не опер, не похож.
— А ты их много видала, оперов-то? — хмыкнул Паваротти. — Они всякие бывают.
— Ну он же со мной сюда из другого города приехал. Допустим, что его ко мне специально подсадили. Что должен был сделать опер? Познакомиться, подружиться, хотя бы изобразить, что я ему понравилась… Верно ведь? А тут что? Целый день ехали — двух слов мне не сказал. Даже как зовут, спросил только тогда, когда мне сумку донес до квартиры. И потом, наверно, мог бы заговорить. В автобусе, в метро… Я, между прочим, даже сама думала, а не пригласить ли его сопровождающим к этому самому Варе? Но побоялась.
— Ладно, — соображая что-то про себя, произнес Паваротти. — Давай спать ложиться. А то, я чую, мне завтра рано не проснуться…
СВОЕВРЕМЕННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
За полгода житья по армейским порядкам у Юрки выработалось что-то вроде биоритма: когда бы накануне ни лег спать — а ему не раз приходилось ложиться не в 22.00, а значительно позже! — все равно проснуться должен в шесть утра. Будто у него в организме какие-то часики были установлены типа будильника, которые в одно и то же время командовали ему подъем, прерывая на самом интересном месте самые сладкие сны.
Именно поэтому, проспав всего-навсего три часа, Таран открыл глаза. За окнами была еще глухая темень, точно такая же, как тогда, когда засыпал.
Рядом посапывали Лизка и Муська. Эти чувствовали себя вполне спокойно и в полной безопасности. Небось кошка считала, что ее от всех бед и невзгод сможет уберечь отважная хозяйка, а Лизка — что под защитой «почтальона Печкина», то есть Юрки, ей сам черт не брат. И, как видно, никакие кошмары, связанные с тем, что она топором зарубила человека, ее не тревожили.
Таран осторожно выполз из-под тулупа, чтоб не побеспокоить спящих, и отправился в тот самый коридорчик за занавеской, где, как объяснял Паваротти, находился туалет. Все оказалось вполне приемлемым по меркам российских сельских стандартов. Помимо отправления нужд, эта экскурсия дала возможность Тарану поглядеть, который час, — в туалете имелась лампочка. Оказалось, что натикало уже 6.30. В принципе, наверно, Таран мог бы добраться до места встречи на «Новослободской», даже если б выехал в 8.30. Но, во-первых, он хотел иметь какое-то время в запасе, а во-вторых, ему совсем не хотелось здесь задерживаться. Он, в отличие от Лизки и Муськи, вовсе не считал эту дачу совершенно безопасным местом. И потому надеялся, что тот, кто их устраивал на ночлег и требовал, чтоб они уехали рано утром, не изменил своего решения. Полина тут, судя по всему, своя в доску — пусть остается. А Юрка с Лизкой и Муськой это заведение должны покинуть, даже если хозяева их будут силком удерживать. Правда, куда девать своих незапланированных спутниц и стоит ли говорить об их наличии тому или тем, кто придет на встречу, Юрка еще не придумал.