— Не совсем. — Она уже все обдумала. — Моему отцу нужна помощь специалистов. Врачей, юристов — людей, которые смогут сделать больше, чем просто скрывать его проблемы. Людей, которые помогут ему опять стать человеком. — Она помолчала, силясь поверить в то, что только что сказала. — Может быть, ему и правда придется отправиться в тюрьму. Я не знаю. Посмотрим.
— Может быть? — зловеще рассмеялся Симон. — Может быть, ему придется отправиться в тюрьму? Послушай меня, солнышко, если ты и впрямь решила отказаться от нашей маленькой сделки, я гарантирую — твой отец сгниет в тюрьме.
— Может быть, — упрямо повторила она.
— Черт возьми, Лесли! Ты что, пьяна? У тебя странный голос. Или ты сошла с ума? Слушай, — в его голосе опять появились угрожающе-повелительные интонации, — я буду дома через два часа и кое-что тебе покажу. Жди.
— Нет, — продолжала упорствовать Лесли. — Я ничего не хочу видеть.
— Это ты захочешь увидеть. Это расписка твоего папаши, где он признается в том, что совершил. Думаю, прочитав ее, ты станешь более покладистой.
— Нет, — настаивала Лесли, глядя на вспышки молний за окном. — Я не хочу ничего знать.
— Придется. Оставайся где есть. Я скоро приеду и растолкую тебе кое-какие законы этой жизни. И не пей больше.
Лесли дрожала как в ознобе, в голове все смешалось, угрозы Симона доходили до нее с трудом.
— Прощай, Симон! — крикнула она и бросила трубку. — Прощай, — повторила она шепотом.
Не мешкая, она набрала номер отца. Его необходимо предупредить. У них мало времени. Следовало срочно найти юриста…
Но в трубке послышались длинные гудки. Что выманило его из дома в. такую непогоду? Бар? Скачки? Карты? Именно сегодня, когда он так ей нужен!
А потом из глаз ее побежали слезы. Лесли плакала беззвучно, без рыданий, слезы ручьем катились по щекам, по шее, под одежду, а она все сидела, сжимая в руке трубку, прислушиваясь к раскатам грома и бесконечным, безнадежным гудкам.
Стука в дверь она не услышала. Даже когда дверь медленно отворилась, она не подняла глаз.
— Лесли?
Девушка повернула голову. В проеме смутно угадывался силуэт Даниэля.
— Лесли, что случилось? — Он закрыл дверь и, быстро подойдя к ней, опустился на колени. — Что-нибудь плохое?
Увидев зажатую в ее руке трубку, он взял ее, поднес к уху и несколько секунд удивленно прислушивался. Затем осторожно положил на место.
— Кому ты звонишь?
— Отцу, — едва слышно ответила она и вытерла мокрое лицо, стыдясь своих слез. — Его нет дома.
Заметив бутылку с вином, Даниэль нахмурился, но ничего не сказал. Вместо этого он ласково прикоснулся к ее щеке.