Историю эту Лесли слышала уже много раз. Букмекер предложил отцу пять к одному, и тот не смог устоять.
— Сколько вы проиграли?
Джек и Лесли одновременно подняли глаза на Даниэля. По всей видимости, рассказ Стиворта нисколько его не шокировал. У него был вид человека, чьи давние подозрения о низменности человеческой натуры только что получили блестящее подтверждение. Лесли, смутившись, вновь опустила голову.
— Сколько? — повторил вопрос Даниэль.
— Пять тысяч долларов, — неожиданно покраснев, буркнул Джек.
— О, папа! — закрыв лицо руками, воскликнула Лесли. — Как ты мог!
— Но он предложил мне пять к одному! — Если Джека мучило раскаяние, по его голосу это не было заметно. — Выиграй я, и мы получили бы двадцать пять тысяч! Ты знаешь, что бы это для нас значило.
Разумеется, она знала.
— Но ты проиграл, — проговорила она тихо, не поднимая глаз на отца. — Ты всегда проигрываешь.
— Неправда! — вскинулся тот. — Обычно я выигрываю. Я…
— Папа! — попыталась урезонить его Лесли. — Пойдем в мою комнату, Даниэля все это не касается. Попробуем что-нибудь придумать.
— Обычно я выигрываю! — не обращая внимания на ее слова, продолжал Джек. — Это дало мне возможность оплатить твое образование. Конечно, колледж был не тот, какого ты заслуживаешь, но… — Он замолчал, и на глазах его показались слезы.
— О, папа, разве я могу забыть, что ты для меня сделал! — с благодарностью сказала Лесли, и это не было притворством.
Безусловно, отец помогал ей, хотя тех сумм, которые он присылал (что случалось крайне редко), едва хватало только на учебники. Однако понимая, как нелегко ему было выделить даже такие ничтожные деньги, Лесли испытывала искреннюю признательность за это проявление любви и заботы. Средства на учебу она добывала сама, перепечатывая по вечерам диссертации, а в выходные подрабатывала официанткой. Кроме того, она хорошо училась, и обычно ей удавалось получать стипендии из тех или иных государственных и частных фондов.
Сейчас отцу явно хотелось лучше выглядеть в глазах Даниэля, и Лесли, как всегда, не стала портить ему игру.
Голос Даниэля, когда он заговорил, звучал холодно и отстраненно:
— Позвольте уточнить. Правильно ли я вас понимаю: вы хотите, чтобы этот долг уплатила Лесли?
Джек нервно заерзал в своем кресле.
— Не могу выразить, как мне тяжело обращаться к ней с такими просьбами…
— Тем не менее вы это делаете, — мрачно закончил Даниэль.
— Но к кому же я еще могу обратиться? — На глазах отца продолжали блестеть слезы, и сердце Лесли болезненно заныло. Ей было неприятно видеть его унижение. И было нестерпимо думать, что Даниэль мог решить, будто отец всегда был таким жалким, несчастным, потерянным…