О нет, подумала Джоанна, пожалуйста, только не это …
— Если бы я сотворила ее с Майлсом, — пробормотала она, — то не пожалела бы.
На этот раз, к счастью, синие глаза остались прикованными к потоку автомобилей, направлявшихся на рынок.
— А Майлс? — небрежно осведомился их обладатель. Джоанна онемела от изумления. — Знаешь, здесь требуются двое, — заметил отец. — И этого должно хватить на всю жизнь.
К ней вернулся дар речи.
— Да, папа, знаю.
— Тогда начни как следует, радость моя. Это только разумно. Мы с твоей матерью были помолвлены почти два года.
— Это я тоже знаю, папа, — с нежностью сказала она. — И это ничего не изменило. Вы ведь тоже были уверены с самого начала.
Его резковатое чисто английское лицо вдруг расплылось в улыбке.
— Ладно, Джо, тут ты меня поймала. Если вы знаете друг друга такими, какие вы есть на самом деле, без всяких прикрас, и все еще хотите провести всю оставшуюся жизнь вместе, меня это вполне устраивает. И когда придет время… — он явно не собирался сдаваться полностью, — ты, может быть, подумаешь о том, чтобы обвенчаться вон там. — Он безмятежно мотнул головой в сторону южного фасада церкви Святого Николаса.
— Почему именно там? — спросила она, не сводя глаз с остроконечной башни и трансепта [1], в витражном окне которого были изображены птицы и лодки.
— Просто подумал, что тебе это могло бы понравиться, — ворчливо ответил он. — Именно здесь мы с твоей матерью хотели пожениться. К несчастью, Гитлер нам помешал.
— Не знаю, папа. Я подумаю. В конце концов, у вас с мамой все сложилось хорошо. — Как раз в это время над церковной площадью прозвучали двадцать три ноты из баховской мессы си-минор. Было без четверти три. Отец быстро свернул на Конж, и через две минуты автомобиль въехал на насыпь, мягко прогрохотал по мосту и остановился.
— Э, не собираешься ли ты остаться у Сью насовсем, — пошутил отец, поднимая чемоданы. Сердце ее пропустило удар и замерло, а он продолжал: — Хотя, наверное, мне бы уже следовало привыкнуть. Твоя мать тоже упаковывает целый сундук каждый раз, когда отправляется отдыхать.
И ей самой тоже уже следовало бы знать, подумала Джоанна с болезненной улыбкой. Он был последним человеком, способным что-то заподозрить или бросить вызов. Он считал само собой разумеющимся, что она говорит правду.
Последний неспешный вопрос у поезда:
— Кстати, а где сейчас Майлс?
— О! — Она опять глупо вздрогнула. — Дома. — В данный момент это было правдой. Майлс был в Дублине и будет там до вечера. Его самолет отправляется в семь.
— Я полагаю, ты время от времени будешь ему писать, — еще одна шутка. Она машинально улыбнулась. — Скажи ему, чтобы он снова приехал повидать нас.