— Линда, Джоанна, Кен, — познакомил их Дуглас. Он всегда произносил «Кен», словно это была шутка. — Вы уверены, что с вами все будет в порядке? — тихо обратился он к Джоанне. — Не хочу, чтобы вы грохнулись в обморок, когда я буду работать.
Она кивнула, решительно ухватившись за задние ноги Кена, в то время как Линда взяла передние. Кен решил, что эта игра ему не нравится. Он жалобно запротестовал, и Джоанна затаила дыхание.
Джоанна не представляла, как все это выглядит; с уколами все было в порядке, но не с видом крови. Она не могла Смотреть на кровь. Она в отчаянии закрыла глаза и открыла их, когда рану, такую маленькую, что она едва могла ее разглядеть, уже просушили и продезинфицировали. Последний укол против инфекции, на этот раз в сияющий золотистый загривок Кена, и Дуглас сказал:
— Хорошо. Может быть еще капля-другая крови, но не беспокойтесь, у него все будет отлично.
Джоанна выпрямилась, а комната — нет. Комната стала наклоняться, и у Джоанны зашумело в ушах.
— Вот это да, ну и вид же у вас! — Голубые глаза Линды были прикованы к ней. — Вы собираетесь упасть в обморок?
Ей не пришлось отвечать. Рука, скорее умелая, чем нежная, подхватила ее и подвела к стулу, и другая, похожая на кувалду рука пригнула ей голову к коленям. Линда, чья сообразительность заставила Джоанну почувствовать себя еще хуже, сама догадалась принести стакан воды.
Когда Джоанна залпом выпила его содержимое, она почувствовала себя лучше, но Дуглас и слышать не хотел о том, чтобы она встала. Уже пять минут, как время приема закончилось, и Линда наводила порядок.
— Достаточно. Спасибо. Я сделаю все остальное, — сказал ей Дуглас.
— Я тоже должна идти, — начала было Джоанна. Никуда не годилось сидеть здесь с ним вдвоем. Так легко вызвать разговоры и так неприятно, когда они возникают. Она сползла на край стула, озабоченно глядя на Кена, который припал к столу, вытянув длинный пушистый хвост.
— Сидеть! — скомандовал Дуглас, словно она была Фланном. — В чем дело? — спросил он, когда Линда проехала по дорожке на велосипеде. — Я вас не съем.
— Я не хочу вызывать пересуды, — выпалила Джоанна.
— Пересуды? Вы хотите сказать, потому что мы отпустили дуэнью?
Она кивнула.
— Могу я спросить, что у вас на уме? — Она неуверенно осознала, что в его голосе нет насмешки. — Милое дитя, — продолжал он, — это у вас голова полна выдумок. Что же касается меня, то в моей голове нет ни единой, особенно относительно кого-то в два раза моложе меня…
— Половина от тридцати трех — это шестнадцать с половиной, — вспыхнула Джоанна. Это было первое, что пришло ей в голову.