Роланд видел много таких хижин, по крайней мере три они миновали по дороге из Гилеада, но только эта прямо-таки излучала зло. Он никого не видел, но чувствовал, что на них смотрят, за ними наблюдают. Почувствовал это и Катберт.
— Надо ли нам приближаться к хижине? — Он шумно сглотнул слюну. — Въезжать во двор? Потому что… Роланд, дверь открыта. Ты видишь?
Он видел. Она словно ждала их. Словно приглашала войти, хотела, чтобы они сели с ней за стол и позавтракали в ее компании.
— Оставайся здесь. — Он двинул Быстрого вперед.
— Нет. Я с тобой!
— Нет, прикрой мне спину. Если придется входить в хижину, я тебя позову… но если мне придется войти, старуха, что живет здесь, испустит дух. Как ты и говорил, может, оно и к лучшему.
При каждом шаге Быстрого исходящее от хижины зло все сильнее давило на сердце и рассудок Роланда. Да и запах стоял отвратительный — тухлого мяса и гниющих помидоров. И шел этот запах как от хижины, так и от земли, на которой она стояла. С каждым шагом усиливался вой червоточины, словно воздух вокруг хижины играл роль усилителя.
Сюзан приходила сюда одна, в темноте, думал Роланд. Я не уверен, что решился бы подняться сюда ночью, даже с друзьями.
Он остановился под деревом, всмотрелся в открытую дверь, от которой его отделяли двадцать шагов. Вроде бы разглядел часть кухни: ножки стола, спинку стула, закопченный очаг. Хозяйки он не увидел. Но она была в доме. Роланд чувствовал, как ее взгляд ползает по нему, словно вошь.
Я не могу ее видеть, потому что она прикрывается колдовскими чарами, но она здесь.
А может, он видел ее. Воздух как-то странно мерцал справа от двери, словно подогретый. Роланду говорили, как бороться с этим трюком: повернуть голову и посмотреть уголком глаза, боковым зрением. Что он и сделал.
— Роланд? — позвал его Катберт. — Пока все нормально, Берт. — Что он говорил, значения сейчас не имело, потому что… да! Мерцание исчезло, он увидел силуэт женщины. Может, это игра воображения, но…
В тот самый момент, словно поняв, что тайное становится явным, мерцание сдвинулось дальше, в тень. Взгляд Роланда ухватил подол старого черного платья, потом исчез и он.
Не важно. Он пришел не для того, чтобы смотреть на нее. Он пришел, чтобы дать ей единственное и последнее предупреждение… без которого, несомненно, обошелся бы любой из их отцов.
— Риа! — Суровый, командный тон. Два желтых листка, словно сбитые сотрясениями воздуха, упали на его черные волосы. Хижина молчала, если не считать ответом протяжное кошачье мяуканье. — Риа, ничья дочь! Я принес то, что принадлежит тебе, женщина! То, что ты, должно быть, потеряла! — Он достал из кармана сложенное письмо и швырнул на каменистую землю. — Сегодня я тебе еще друг, Риа… если бы письмо дошло до адресата, ты бы заплатила за это жизнью.