И, наверное, на несколько секунд потеряла сознание. А когда очнулась, то увидела рядом со своей щекой на голубом ковролине маленькую блестящую штучку.
Осторожно взяв ее в руки, я поняла, что штучка несомненно золотая. Это была витая филигранная пластинка неправильной формы, размером примерно с обычный металлический рубль. На ней были всевозможные узоры, которые в середине пластинки складывались в стилизованную букву «Т».
«Т» – значит Татьяна.
То есть это она, Татьяна Окунева, потеряла здесь эту золотую штуку. Приглядевшись, я заметила с одной стороны петельку. Все ясно, это кулончик. Вот только я не заметила на Тане никакой золотой цепочки, не так она была одета…
Я прислушалась к шагам многих людей, которые раздавались уже совсем близко, и тут увидела еще одну дверь, которую не заметила прежде. Из лежачего положения она была более заметна.
То есть вполне понятно, почему я ее не заметила, – она была почти с той же стороны, что коридор, по которому я пришла, поэтому в первый момент оказалась за моей спиной.
Выбирать было некогда, шаги и голоса в коридоре неумолимо приближались, и я, не раздумывая, бросилась в спасительную дверь, за которой оказалась почти полная темнота…
Пробежав несколько шагов, ничего не видя перед собой, я вдруг налетела на какого-то человека.
Он схватил меня за плечи, крепко сжал и проговорил вполголоса:
– Вот мы и встретились!
Меня забила крупная дрожь.
Закусив губу, чтобы не закричать от ужаса, я попыталась вырваться из сильных рук незнакомца, но он держал меня крепко, как клещами, и что-то тихо говорил.
– Отпустите… отпустите меня! – взмолилась я, чувствуя, что еще немного – и я просто потеряю сознание от всего этого бесконечного ужаса. – Отпустите… кто вы?! Кто вы?!
– Да ты что, тезка, не узнала меня, что ли? – прошептал он в самое мое ухо.
И я с неимоверным облегчением поняла, что незнакомец, на которого я наткнулась в темноте, – это мой наставник и непосредственный руководитель дядя Вася…
Я обмякла, как тряпка, и, конечно, упала бы на пол, если бы Василий Макарович меня не поддержал. Так у меня проявился стресс – от ужаса, только что пережитого возле трупа Ладыгина, и от неожиданной встречи в темноте…
Вот так всегда – в трудную минуту я могу собраться, но как только непосредственная опасность минует, у меня начинается самый настоящий отходняк.
Я кое-как взяла себя в руки, но по моим щекам текли слезы, а когда попыталась заговорить – вместо этого разрыдалась.
– Ты что, тезка! – перепугался дядя Вася. – Ты это… перестань сейчас же! Прекрати немедленно!