Вспомнив, как она кормила сенбернара Арчи, Надежда сварила кастрюлю густой овсянки, добавила в нее вчерашнего мясного супа с приличным куском мяса и большой, аппетитной костью и налила все это в судок. Кроме того, в кладовке она нашла полпакета оставшегося от того же Арчи сухого корма. Сложив все это питание в сумку, отправилась на вокзал.
В Западалове все осталось без перемен. Возле магазина стоял чей-то велосипед, и любознательный мальчуган лет шести пытался отвинтить от него педаль. Проходя мимо, Надежда Николаевна цыкнула на юного Кулибина, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.
Проверенным путем Надежда обошла дом Ильи Константиновича, стараясь не попасть на глаза наблюдательной соседке, и вышла к малиннику на задах участка. Раздвинув кусты, пролезла в пролом и забралась в сарай.
«Видел бы меня муж! – думала она, на четвереньках продвигаясь в темноте с тяжелой сумкой в обнимку. – Он бы точно подумал, что мне нужна срочная психиатрическая консультация!»
В дальнем конце сарая блеснули зеленоватые огоньки глаз, и послышалось негромкое ворчание. Может быть, Надежда выдавала желаемое за действительное, но ей показалось, что в этом ворчании не было прежней угрозы.
– Здравствуй, Дик! – проговорила она вполголоса. – Я тебе поесть принесла.
Ворчание стихло, но в тишине Надежда слышала настороженное, если не враждебное дыхание. Сквозь щели в сарай проникало немножко дневного света, и Надежда видела в углу темные очертания собаки. Размеры овчарки впечатляли, но, разумеется, не шли ни в какое сравнение с габаритами сенбернара, которого Надежда воспитывала несколько месяцев и успела к таким масштабам привыкнуть. Пес по-прежнему лежал на рогожке, Надежде показалось, что выглядит он немного получше. Сардельки, оставленные вчера, исчезли, и это был хороший знак. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Надежда достала кастрюлю с супом и поставила ее поближе к собаке. Сама же отодвинулась в дальний угол.
Прошло некоторое время, и соблазнительный запах мясного супа оказался непреодолимым. Надежда уловила в той стороне шевеление, потом услышала громкое чавканье.
– Ну, молодец, хороший пес, хороший! – приговаривала Надежда. – Только не спеши, не торопись, никто у тебя еду не отнимет!
Надо сказать, что Дик ел быстро, но аккуратно, ничего не расплескал, и вмиг управился с супом и овсянкой. Прежде чем всерьез заняться сахарной косточкой, он благодарно ткнулся в руку Надежды носом. Нос был мокрый и холодный, и это тоже был хороший знак.
– Ну вот… – Надежда растрогалась. – Что же мне теперь с тобой делать? Взять тебя в город я не могу… представляю, что сказал бы Саша… и Бейсик… ну, покормлю еще несколько раз, а там уж ты выздоровеешь, и придется тебе самому о себе заботиться…