– Непонятно только, во имя чего ты стараешься.
Надежда прекрасно знала, что если честно, то старается она во имя собственного любопытства, которое не дает ей спокойно жить. Но Алке она ни за что в этом не признается.
– Тебе знакомо такое понятие, как торжество справедливости? – поинтересовалась она.
– Что? – Алка захохотала. – Торжество справедливости? Ты серьезно? Ты влезаешь в чужие дела во имя торжества справедливости?
– Не понимаю, отчего ты так веселишься, – хладнокровно сказала Надежда. – Ты – учитель русского языка и литературы, тебе по должности и по призванию положено вкладывать в детские головы разумное, доброе, вечное. И внушать им веру в светлые идеалы, которой буквально пропитана классическая литература девятнадцатого века. Отчего же ты не веришь, что справедливость должна восторжествовать?
Удар был нанесен мастерски. Алка страшно гордилась своей профессией, она считала, да и другие это признавали, что учитель она хороший. И получалось, что раз она смеется над Надеждой, то и сама не верит в то, чему учит детей. Стало быть, она лицемерка и плохой педагог.
Надежда еще раз взглянула на Алку и поняла, что все правильно рассчитала. Алке нечем было крыть, а это дорогого стоило, поскольку Алла Владимировна Тимофеева относилась к разряду тех людей, которым всегда есть что сказать, и рот заткнуть им сложно.
– Звони! – приказала Надежда. – Звони этой Ларисе Павловне, звони ей прямо сейчас.
Алка надулась, но взяла трубку.
Надежда Николаевна подошла к подъезду девятиэтажного сталинского дома и с сожалением увидела на двери домофон.
Конечно, так или иначе, ей придется объяснять свой визит Ларисе Павловне, но одно дело – разговаривать на пороге квартиры, видя лицо собеседника, и совсем другое – импровизировать на улице, перед подъездом… Впрочем, можно просто сослаться на Алку, а там уж разбираться.
Ее размышления были прерваны на этой минорной ноте. Дверь подъезда открылась, и на улицу вышел высокий, хорошо одетый мужчина средних лет с подстриженными ежиком седоватыми волосами того цвета, который называют «перец с солью». Мужчина вежливо придержал перед Надеждой дверь, тем самым разрешив ее маленькую проблему.
Надежда поблагодарила мужчину и вошла в подъезд.
Здесь ее ожидал неприятный сюрприз: лифт, расположенный в открытой, забранной решеткой шахте, не работал, кнопка вызова горела немигающим рубиновым глазом.
Надежда Николаевна подумала, что в жизни строго соблюдается баланс положительных и отрицательных эмоций, то есть на каждый плюс обязательно тут же находится минус, как на шкуре зебры за черной полоской неизбежно следует белая, если, конечно, эта зебра – не альбинос. Она вздохнула и пошла вверх по лестнице.