Не зная этих тонкостей и даже не подозревая о них, бесхитростный Гиацинтов объяснил смотрителю ситуацию и предъявил выправленную по всей форме подорожную.
– Нам нужен кузнец, – закончил Владимир, – и лошади.
Смотритель приоткрыл один глаз, шумно почесал под мышкой и вздохнул. По его внутреннему ощущению – а своему внутреннему ощущению он доверял всегда, – офицеры, несмотря на все сопроводительные бумаги, были не слишком важными персонами, и он вовсе не намеревался потакать им сверх меры.
– Кузнец Фома уехал пьянствовать на свадьбу к сестре, – печально ответил смотритель. – Завтра обещался быть, значит, появится дня этак через три.
– А лошади?
– Свободных лошадей нет, ваше благородие.
– Врешь небось, – вмешался Балабуха. – Давай почтовую книгу, борода!
– Пожалуйте, – с готовностью отвечал смотритель, придвигая к нему по столу засаленный гроссбух.
Балабуха, хмуря брови, прочитал последние записи. Помещица Осипова – 6 лошадей… Дворянка Полина Степановна (фамилия написана неразборчиво) – 3 лошади… Генерал Мелюзгин – 9…
– Вот басурман!
Одна тройка ушла с почтой.
– Значит, нет лошадей, – подытожил Гиацинтов.
Вошедший Степан значительно кашлянул в кулак.
– Там на конюшне еще одна тройка, ваше благородие, – доложил он.
Балабуха обернулся и грозно поглядел на смотрителя.
– Это курьерская, ваше благородие, – твердо отвечал тот. – Для курьера или фельдъегеря, которые на службе государевой.
– А я что, по-твоему, для своего удовольствия путешествую? – рявкнул Балабуха. Белки его глаз налились кровью.
– Полно тебе, Антон Григорьевич, – вмешался Гиацинтов. – Все равно ведь надо сначала экипаж починить… Скажите, любезнейший, кроме этого Фомы, поблизости больше нет никакого кузнеца?
Смотритель задумался. Владимир сунул два пальца в карман и извлек из него гривенник. Грустный человек бросил на блестящую монету взгляд, полный укоризны, и Гиацинтов вытащил еще один гривенник. Смотритель поднял левую бровь и стал почесывать ее со скучающим видом. Серебряные монеты со звоном упали на стол и, покрутившись, застыли на месте. Смотритель кашлянул и поглядел отсутствующим взором куда-то мимо Балабухи. Невольно тот покосился в ту же сторону, а когда через долю мгновения снова повернулся к смотрителю, на столе было пусто. Антон вытаращил глаза. Вздохнув со смиренным видом, смотритель пригладил усы, насупился и изрек:
– Вообще-то, если вам позарез нужно чинить карету, то к Фоме лучше не обращаться – пьет, зараза, как рыба. Зато рябой Ванька, который тут неподалеку…
– Ну так пошли за ним человека!
И примерно через полчаса Ванька уже был на месте и принялся за дело.