— Спасибо! Юрий Максимович, можно мне альбом посмотреть? У меня руки чистые.
— Конечно! Я знаю, что вы — хорошая девочка.
Марина, невольно покраснев, именно как девочка, села на диван, разложив альбом на коленях. Юрий Максимович сел рядом. Они перелистывали страницы, тихо переговариваясь. Митя вернулся в комнату, сел на свое место.
— Посмотрите, Марина Борисовна, какие удивительные лица! Посмотрите на эти четко очерченные женские рты — своевольные, сластолюбивые, которые любили и умели рисовать великие мужеложцы той эпохи.
— Да, да, вы правы! Я сама всегда глаз оторвать не могу. Идешь по этим залам и замираешь от восхищения...
Короткий, сдавленный возглас, не то смешок, не то рыдание, заставил Марину поднять голову.
Митя смотрел на них немигающими глазами.
— Знаете, Марина Борисовна, мне порой кажется, что Митя родом из глухой тайги. Из семейства старообрядцев Лыковых. Мне порой кажется, что он и в Эрмитаже-то не был.
— Почему? — растерялась Марина. — Он был. С вами.
— А без меня?
— Митя там постоянно бывает. Его все знают.
— В таком случае откуда это ханжеское неприятие... интимных сторон жизни. Да, гениальные художники и скульпторы имели склонности, которые сегодня некоторым кажутся... неприемлемыми... Но это не умаляет их таланта!
— Конечно, Юрий Максимович! — с жаром откликнулась Марина. — А Древняя Греция? Римская империя? Митя, просто тогда на эти вещи смотрели гораздо проще и шире! Дозволялось любить всех... И вообще, если люди любят друг друга, если чувство взаимно, какая разница, между кем оно возникает: между мужчиной и женщиной или мужчиной и юношей. Или...
— То есть ты бы не возражала, чтобы твои дети стали гомиками? — грубо оборвал ее сын.
— Митя, что ты говоришь? — прошептала Марина.
— Дмитрий сегодня явно не в духе. Поссорился с кем-нибудь? — Максимыч глядел на него холодным, властным взглядом светло-серых глаз.
— Нет.
Митя отвел глаза. Не умел он выдерживать этот взгляд. И ненавидел себя за это.
— Мне пора. Спасибо, Марина Борисовна! Прекрасный ужин! Как всегда, впрочем. А ваше милое общество не заменят никакие яства. Митя, проводи меня! — приказал учитель.
— У меня уроки не сделаны...
— Митя! Да что это, в самом-то деле! Немедленно одевайся и проводи Юрия Максимовича! — вскричала Марина.
Митя молча вышел в прихожую, надел кроссовки, накинул ветровку.
Когда они вышли на улицу, Максимыч схватил его за отвороты куртки, резко встряхнул и прошипел, глядя в глаза: