— И не узнаете, — перебил его Жердин тихим, но твердым голосом.
Грязнов и Жердин несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза. В соседней комнате были слышны взрывы смеха, веселые возгласы, хлопки пробок шампанского.
— Что ж, извините, что потревожил, — поднялся из-за стола Грязнов.
— Что вы, что вы! Я понимаю, у вас работа такая...
— Придется действовать официальным путем, — словно не слышал его Грязнов.
— Это ваше право, — откликнулся главврач.
Да, черт возьми, это наше право! Разгребать дерьмо, пачкать при этом руки, расследовать убийства всяких именитых подонков, вытаскивать на допрос мальчишек, пострадавших от рук разного рода вурдалаков...
Так думал Грязнов, покачиваясь на заднем сиденье «мерседеса». Вокруг сияла огнями нарядная, украшенная к празднику Москва, которой, казалось, не было никакого дела до маленьких и больших трагедий.
Глава тридцать первая ПРИЗНАНИЕ
Утром следующего, рождественского, дня Грязнов сидел в своем кабинете, обдумывая предстоящий разговор с Верой Павловной Новгородской. Накануне вечером они созвонились с Александром, находившемся в данный момент в Питере. И было принято решение, что второй допрос Новгородской проведет именно Грязнов, которому отводилась роль «доброго следователя». Готовый к работе маленький черный трудяга-диктофон стоял на столе.
Вера Павловна должна была подойти с минуты на минуту, и Вячеслав Иванович еще раз подумал о том, что основания для предстоящей беседы достаточно зыбки: показания танцовщика Варфоломеева да визит в частную клинику доктора Жердина. Да рассказ Турецкого о личной жизни депутата Новгородского, подробности которой Александр почерпнул в известном здании на Лубянке. Но чутье подсказывало Вячеславу, что эта зыбкость, она словно рябь на воде, маленькие волны, расходящиеся вокруг брошенного на дно камня. А имя этому камню — истина. Что там говорил Турецкому больной полиартритом танцовщик: «Да и вообще, этот Новгородский, он мальчишек предпочитал. Совсем салаг. С нами уж так, до кучи. Мне двадцать два — так он мне прямо в глаза говорил, что я для него староват. Андрею девятнадцать, так и то... Не больно-то Жорж им увлечен был. А вот когда его младший брат из Коврова приехал, вот тут у Жоржа глаза и заблестели...» — это первое. И второе то, на что он, Грязнов, обратил внимание с самого начала следствия: после возвращения из Египта Вера Новгородская не сразу поехала домой, а вначале отвезла сына к родителям. И потом выяснилось, что ее сын проходит курс лечения у очень специфического доктора...