— Стоять.
Старший картинно покашлял у плащ-палатки, которая висела вместо двери.
— Ефрейтор Сольнев. Вот, наш лейтенант приказал доставить к вам окруженца. Он на нас вышел, когда мы в дозоре сидели.
Что ответил особист, Саше слышно не было, но ефрейтор Сашино оружие занёс в землянку. До Саши донёсся тихий разговор, из которого он не понял ничего.
— Сиди тут, утром с тобой разберутся.
Оба красноармейца ушли. Ничего себе порядочки! А если он убежит? Или ещё того хуже — особиста прибьёт?
Едва занялся рассвет, из-за брезента высунулась голова.
— Ты окруженец?
Саша вскочил.
— Я! Сержант Савельев.
— Зайди.
Вся землянка — два на два метра, низкая, темечком бревенчатый потолок задеть можно. На снарядном ящике едва теплится масляная плошка. На другом ящике сидит лейтенант. Ворот гимнастёрки расстёгнут, без ремня, волосы после сна всклокочены.
— Документы какие-нибудь есть у тебя?
Саша достал документы и передал их особисту.
Тот пролистал их почти мгновенно и бросил на снарядный ящик.
— Почему в штатском?
— Обмундирование почти сгорело при бомбёжке. А эту одежду в деревне выпросил.
— Это откуда же ты идёшь?
— Из-под Пинска.
— Далековато! — присвистнул особист. Он задал ещё Саше несколько вопросов — где скрывался, как прибился к сорок четвёртому стрелковому, где полк. Потом закурил, выпустил облако дыма.
— На труса и паникёра, на агента немецкого ты не похож. Да приказ есть: кто вышел в одиночку, не в составе своего подразделения, отправлять в сборный лагерь, на фильтрацию.
Особист пожал плечами:
— Потому подожди у входа.
Саша сидел часа два, пока не появился боец — явно из комендантского взвода. Этих служак сразу можно узнать. Не в ботинках с обмотками, а в сапогах. И ремень не солдатский, брезентовый, а командирский, кожаный.
Он зашёл в землянку и вышел с пакетом в руках.
— Ты окруженец? Пошли. Только ни шагу в сторону — стрелять буду.
Боец демонстративно поправил на плече ремень карабина.
— Руки назад! Шагай!
Саша сложил кисти рук за спиной и пошёл. Что-то уж больно на «зека» похож, по меньшей мере. Встречные поглядывали на них с любопытством, а конвоир при встрече с посторонними демонстративно покрикивал:
— Живее давай! — Власть свою показать хотел. Саша таких уже встречал — ничтожество.
Часа через два они дошли до фильтрационного лагеря. Чистое поле, обнесённое колючей проволокой. «Лучше бы её на передовую отправили — для заграждений от настоящего врага», — покосился на проволоку Саша.
Внутри периметра находилось сотни полторы людей в гражданской одежде и в форме всех родов войск. На двух противоположных углах лагеря — вышки с часовыми. У ворот, справа от них — длинный барак. Туда конвоир и повёл Сашу.