Бойцы действовали тройками, дабы хоть немного исключить случайности и иметь возможность прикрыть друг друга. Кроме того, после каждого дома взводные осуществляли перекличку, проверяя наличие людей, и после этого докладывали мне о результатах.
Впечатления в целом удручающие. Если не считать плит улицы, во многих местах пробилась трава и какие-то куцые деревья, в одном месте вообще бурные заросли, видно, где-то там к поверхности подходила вода, и песок, песок повсюду.
Сами здания тоже не внушали доверия. Порою казалось, что они могут обрушиться в любой момент, настолько обшарпанными выглядели стены. А вдобавок — какой-то странный запах. Наверно, запах запустения.
— Ничего себе! — шедший рядом со мной Тенсино кивнул вперед.
Там прямо посреди улицы застыли остатки каких-то машин. Искореженные, сожженные, явно подкарауленные здесь, а затем расстрелянные из ближайших домов.
Дома тоже носили следы ответного огня. Стены выщерблены, кое-где вроде бы покрыты копотью, хотя, возможно, это просто грязь, в нескольких местах чернели пробоины, нанесенные каким-то более серьезным оружием типа гранатомета, а то и орудия.
— Наверно, это и есть тот разгромленный отряд, — сказал я.
Вряд ли неведомая банда решится повторить засаду в том же самом месте, только люди явно напряглись еще больше, и ожидание боя стало просто непереносимым. На всякий случай мы продолжали двигаться прежним порядком и со всеми мерами предосторожности, включая осмотр всех домов.
По мере продвижения картина разгрома становилась все более зловещей. Никто и не думал убирать трупы. Несколько дней жары лишь способствовали их скорейшему разложению, и в воздухе висел противный сладковатый запах мертвой плоти, слегка перемешанный с застаревшей гарью, да вились неисчислимые полчища мух. При нашем приближении прочь рванули какие-то мелкие зверьки, судя по тяжести бега — падальщики.
— Лихо их! — пробурчал сзади кто-то из бойцов.
— Устав читать надо, — чуть более резко, чем хотелось, оборвал я. — В той части, где говорится об охранении на марше. И не лезть очертя голову.
Ближайшие к нам машины были подобием наших грузовиков, приспособленных для перевозки людей, или же — аналогом армейских автобусов, по наличию в них комфорта. Впрочем, былой комфорт больше угадывался, очень уж все было разворочено, а потом еще и сожжено. Никакой брони не было, потому машины явно не являлись боевыми.
Так и запишем — остатки транспортов для перевозки людей, повторил я про себя. Что ж они на таком, да без разведки в город сунулись? Ведь прерванная связь сама по себе должна наводить на мысль о разнообразных случайностях.